Трофейщик
Шрифт:
Сергей Степанович — крепкий, среднего возраста мужик, именно мужик, простой, с открытым, честным лицом, с большими рабочими руками, с глубокими складками, прорезающими толстую дубленую кожу щек, — был одет в строгий темный просторный костюм, в белую рубашку с неброским галстуком. На толстом пальце сияло узкое обручальное кольцо, волосы, седеющие на висках, Сергей Степанович носил короткие — ежиком и впечатление на собеседника производил самое благоприятное. Роберт сидел напротив него через письменный стол и внимательно слушал.
— Все это так, да-а… — протянул он, когда Сергей Степанович сделал паузу. — Сволочи они, конечно. Ну а мне-то что делать? Один черт, подыхать. Вы вот живете, у вас и квартира
— Комната, — перебил его Сергей Степанович, — в коммуналке. С женой и дочерью. А я мастером на Кировском сколько лет оттарабанил.
— Ну ладно, у вас — комната, а у меня — вообще ни хрена.
— А вы видите, где находитесь? Все своими руками сделано. Помещение выбили у этой мэрии буржуйской: не посмели отказать — уже маленькая победа. Здесь такой бомжатник был… — Сергей Степанович искоса взглянул на Роберта. — Да, бомжатник, — повторил он. — Сами отремонтировали, привели в божеский вид, столовую сделали, сантехнику, все! Зарегистрировали как военно-патриотический клуб. Пусть только сунутся! Так что, если хотите, Роберт Карлович, работайте с нами, в обиде не будете, это я вам обещаю. — Он замолчал и забарабанил пальцами по столу.
— Знаешь, дружище, — тоже помолчав немного, сказал Роберт, — меня агитировать не надо. Уж агитировали, хватит. Сыт по горло. За кашу спасибо, а я пойду, пожалуй… — Он начал подниматься со стула. — Извините за беспокойство…
— Сядь. — Голос Сергея Степановича стал жестким. — Сядь. Ты что, не понимаешь, что ли? Я же тебе помочь хочу. Ты ж мужик. Мужи-ик! Ты хоть знаешь, что сейчас происходит, или совсем мозги пропил? Совсем совесть рабочую потерял? Выборы в Государственную Думу — ты про это хоть слышал? Нет? A-а, насрать тебе? Так вот из-за таких, как ты, мы страну и просрали! Имей в виду — на этих выборах победим мы. Это однозначно. И это только начало. В этой стране все будет по-нашему. Потому что это наша страна. Не этих, которые за американские шмотки и машины готовы все отдать — и землю, и лес, и воздух, и душу продадут, мать-отца не пожалеют, нет, эта страна — наша. И тем, кто был против нас, не поздоровится, это я тоже тебе обещаю. Так что подумай, подумай хорошенько, Роберт Карлович. Хочешь вернуть себе все, что у тебя было, или хочешь дальше вот так по помойкам шляться, а потом, когда мы придем, думаешь, на блюдечке тебе все преподнесем? Ни хрена! Все получат те, кто этого заслужит. Борьбой, трудом, может быть, кровью. Это для нас время испытаний, и здесь компромиссов быть не может. Решай, Роберт, ты же рабочий человек, ты же свой, едрен-батон…
— Ну, хорошо. А что я должен буду делать?
— Ты ничего не должен. Ты будешь делать то, что тебе совесть твоя повелит. У нас работы пруд пруди.
— А жить где?
— Пристроим. Пока, первое время, здесь можешь ночевать. Комфорта маловато, конечно, но все лучше, чем в парадняке. Да, вот еще что. Про бухло забудь. Пока. Потом еще выпьем с тобой, Роберт, будет у нас еще праздник. А сейчас, друг, перетерпи. Тебе же на пользу пойдет. Потом еще спасибо скажешь. Договорились?
— Посмотрим. Так что делать-то?
— Пойдешь сейчас с Филиппом в наш комиссионный, возьмешь одежду поприличней. Нижнее потом сам себе купишь, когда заработаешь, этого у нас нет. Потом можешь взять газеты и иди на Невский, туда, откуда тебя вчера притащили пьяного. Встанешь и будешь торговать. Деньги принесешь сюда. Десять процентов — твои. Договорились?
— Попробуем.
Роберт снова отправился в кабинет близнецов, где его уже ждал оповещенный по телефону Филипп. Они поднялись на второй этаж, Филипп попросил Роберта немного обождать, сказав, что их магазин сейчас закрыт и ему нужно сходить за ключами, и оставил Роберта в пустом коридоре. Прослонявшись в одиночестве минут двадцать, он остановился у одной из
— …в форме латинской «V» при жесткой позиции запястья и пальцев. Удар вызывает временную слепоту и потерю сознания. Нос — сильно травмировать или даже убить противника вы можете, нанеся удар по переносице ребром ладони сбоку. Так же эффективен удар снизу тыльной стороной кисти. Этот удар может быть смертельным, так как приводит к проникновению носовой кости в мозг. Ну и, конечно же, висок. Сплетение нервов и артерий здесь расположено чрезвычайно близко к кожному покрову, и достаточно сильный удар вызывает мгновенную смерть. Если вы не хотите убить противника, бейте слабее — он получит лишь сотрясение мозга.
«Ну и дела, — Роберт застыл на месте, — это что же такое?..»
— Прямо под носом, в месте соединения носового хряща с верхней челюстью, находится густая сеть нервов. Вы можете схватить противника большим и указательным пальцами за верхнюю губу, и он будет полностью в вашей власти. Если вы хотите, чтобы он потерял сознание, нанесите сильный удар ребром ладони снизу по верхней губе.
Роберту вдруг стало интересно. Он представил себе еврейчика с Пушкинской, вспомнил его снисходительный взгляд, равнодушие, с которым тот позволил Роберту собрать пустые бутылки, и представил себе, как он хватает жиденка за верхнюю губу и приводит сюда, к Сергею Степановичу, а потом…
— …от спинного мозга отходит нервный ствол, который располагается очень близко под кожей в области почек. Прямой удар вторыми фалангами пальцев может привести к летальному исходу…
«Вот так, прямой удар фалангами, — Роберт согнул пальцы, подчиняясь указаниям невидимого учителя, — вот так, и прямой удар, на, на, сволочь, на!..»
— Роберт Карлович, вы что это? — Подошедший сзади Филипп весело смотрел на Роберта, тыкающего кулаком в воздух. — A-а, лекцию нашу слушаете? Ну, это пока не для вас. Тут у нас специально подобранные кадры — молодежь, энтузиасты.
— А для чего вам это все?
— А вы что, думаете, нам защищаться не от кого? На демонстрациях нас знаете как гоняют? Гоняли, вернее… Теперь-то не будут уже. Еще кто кого погоняет. — Филипп продолжал улыбаться. — Впрочем, если захотите потом, сможете присоединиться. Ребята просто изучают необходимые знания по самообороне — это в любом случае в жизни пригодится. Ну, пойдемте?
В небольшой комнатке с длинным прилавком, заваленным кучами поношенных вещей, Роберт выбрал себе почти новые джинсы и, к удивлению своему, нашел старенькую, но вполне крепкую кожаную черную куртку.
— А это можно взять? — спросил он у Филиппа, поднимая куртку в воздух.
— Да берите, конечно. Нужно же вам выглядеть пристойно.
В соседней комнате Филипп вручил Роберту пухлую пачку газет и сказал:
— Идите, Роберт Карлович, к Гостиному, там увидите наших — узнаете, я надеюсь. Спросите Нину Сергеевну, скажете, что от нас. Она вам все объяснит. Сами почитайте заодно. А вечерком ждем здесь, поужинаем, чайку попьем, поговорим. Ну, с Богом!
Нужно было в любом случае попасть домой: там было все — деньги, загранпаспорт, билет, вещи… Да черт с ними, с вещами, вот документы и деньги являлись необходимым и достаточным условием для дальнейшего существования. «Интересно, а про Катьку они знают? Сережа-то знает, вопрос в том, рассказал он им про нее или нет? Если рассказал, то это — все. Если нет, еще можно повертеться». Он позвонил из автомата на работу и услышал то, чего ждал, хотя втайне надеялся, что этого не произойдет: «Леха? Ты где? Не можешь приехать? А тебя тут спрашивали. Да какой-то мужик приходил, искал тебя…» Спрашивали. А дома, наверное, уже ждут. Вот черт!