Троил и Крессида
Шрифт:
И ты, по воле Марса иль Сатурна,
Помочь бессильна мне - то хоть словцом
Ты за меня перед своим отцом
Вступись, молю, во имя давней страсти
К Адонису, что пал от злой напасти.
И ты, Юпитер, о придай мне сил -
Ты, из любви принявший образ бычий;
И ты, о грозный Марс, что полюбил
Киприду, жаркой страсти став добычей;
Ты, Феб, во имя той, чей стан девичий
Стволом древесным обернулся вдруг, -
Во имя
Меркурий, ради Герсы, чьей красою
Пленился ты, мне нынче порадей;
К тебе, Диана строгая, с мольбою
Взываю также: будь ко мне добрей!
И вы, что спряли нить судьбы моей,
Когда мне и пеленок не кроили, -
Вы, Парки, позаботьтесь о Троиле!"
"Ну полно, ведь она тебя не съест!
Не трусь же так!
– вскричал Пандар со смехом.
–
Ступай скорей за мной, и вот те крест,
Усердье увенчается успехом.
Накинь-ка этот плащ, подбитый мехом".
–
И через потайную дверь в углу
С собой увлек он принца за полу.
Итак, свирепый вихрь по всей округе
Бушует, заглушая скрип шагов;
Крессида спит, и ровно дышат слуги
За дверью, что ведет в ее альков.
Пандар, подкравшись, запер на засов
Дверь изнутри, их сна не потревожа,
И вот уже стоит он подле ложа.
Крессида пробудилась в этот миг.
"Кто здесь?
– она спросила, - что случилось?"
– "Я не затем, дитя, сюда проник,
Чтоб напугалась ты иль огорчилась, -
Шепнул Пандар, - но тише, сделай милость!
Все разъяснить готов я сей же час,
Но не хочу, чтоб услыхали нас".
– "Но как сюда вошли вы и при этом
Не разбудили никого из слуг?"
– "Здесь дверца есть еще одна, с секретом.
Ну что, дитя, прошел ли твой испуг?"
– "Позвольте, дядя, кликну я подруг".
– Ни-ни! Подруг нам только не хватало!
Им знать об этом вовсе не пристало.
Ведь говорят: не трогай лиха, чтоб
Не разбудить его! Твои девицы
Спят крепким сном, хоть рой под них подкоп,
И пробудятся лишь с лучом денницы;
А мы меж тем, как две ночные птицы,
Тихонько побеседуем вдвоем -
И, как пришел, я прочь уйду тайком.
Так выслушай меня. Уж коли дама
Поклоннику дает любви обет,
Дарит надежду, называет прямо
Своим возлюбленным - его не след
Морочить ей, сыскав иной предмет
Для страсти; все, кто водит с ней знакомство,
Подобное осудят вероломство.
Не ты ли сердце отдала тому,
Кто всеми чтим как славный муж и воин,
И не при мне ли ты клялась ему,
Что, мол, доколе он тебя достоин
(На сей же счет, ей-богу, я покоен), -
Что не изменишь ты и не солжешь,
Пока жива, избраннику... И что ж?
Чуть мы с тобой простились, и к себе я
Вошел в опочивальню - вижу: ждет
Меня царевич, на глазах слабея,
Измокший весь; он через тайный ход
Ко мне пробрался, и его приход,
По счастью, нам одним с тобою ведом:
Никто за ним не увязался следом.
Но он дрожит! Он вне себя от мук
И скоро спятит, коль еще доселе
Не спятил! Вот причина: некий друг
Ему поведал для какой-то цели,
Что любишь ты - неужто в самом деле?
–
Ореста молодого. Эта весть
К утру его в могилу может свесть".
Едва она услышала об этом -
Пребольно сердце сжалось у вдовы:
"Я прежде думала, что злым наветам
Мой милый не поверит, но увы!
Как просто он на удочку молвы
Попался! О, несчастная, как тяжко
Я обманулась!
– молвила бедняжка.
–
И что за враг меня оговорил?
Быть может, это сделал он из мести?
Но как поверил сплетнику Троил?
И слыхом ведь ни о каком Оресте
Я не слыхала, говорю по чести!
Уж завтра оправдаюсь я сполна
Пред милым, - и заплакала она.
–
Ах, дядюшка! Сколь кажется ничтожным
Людское счастье! Неспроста зовут
Обманчивым его и ненадежным:
Источник в нем тоски и горьких смут.
Мы счастливы - а грусть уж тут как тут!
Без радости беда, и с ней нам горе -
Затем, что радость нас покинет вскоре.
О радость, постоялица сердец
Недолгая! Кто б ни был твой хозяин,
Ужели он не ведает, глупец,
Сколь твой приход поспешен и случаен,
Увы! сколь твой характер неприкаян, -
Сам, стало быть, о радости своей
Не знает: что ж ему за радость в ней?
Когда же о твоем неверном нраве
Он ведает и помнит - для него
Утраты страх, подобно злой отраве,
Во всякое подмешан торжество;
А нет - так значит, счастья своего
Не ценит он, не дорожит удачей:
Коль так, то грош цена ей, не иначе.
Отсель могу я заключить одно:
Что подлинное счастье и отраду
Вкусить на свете смертным не дано.
О ведьма-ревность, жалящему гаду
Подобная, ответь: какого яду
Ты намешала, чтоб меня Троил,
Невинную, в измене обвинил?"
– "Увы!
– вздохнул Пандар, - уж так случилось".