Тролльхеттен
Шрифт:
Влад покивал. Ему было скучно, его раздражал этот Саня, который, судя по всему, решил прославиться, попасть в газету любой ценой.
— «Будет потом хвалиться перед корешами, вот я де герой, про меня даже в газете писали!» — подумал Влад. Статья, впрочем, пойдет в «Замочную скважину», а значит, весь этот бред про оборотня был как нельзя кстати.
— И вот, смотрим мы друг на друга, — говорил Голубев, — а потом как я закричу, пшел, мол, вон! Да громко так, начисто голос сорвал. Тварь голоса моего испугалась, собаку бросила и в кусты. Знала, что с человеком лучше не связываться. Человек, он царь природы. Так что я, получается, легко отделался, подумаешь, горло сорвал.
Тут
— Понятно, — сказал Сергеев, — а вы раз с праздника возвращались, наверное нетрезвый были.
Саня подозрительно зыркнул на Влада:
— Ну, пили конечно. Но я как этого живоглота увидел, так сразу весь хмель сняло. Или… думаешь, мне приглючилось?
— Ну… — произнес Влад, — тут из зверинца сбежала пара волков. Может быть это был один из них?
— Что ты, что ты!! — прохрипел Саня, — да ты бы видел, что от пса осталось! Кровищи — море. А там еще кишки по всей площадке раскинуты! И этот… волк, он же их жрал. Где это видано, чтобы волки собак жрали!?
— Ну ясно.
С тем и распрощались. Влад возвратился домой, где дописал статью про волков. Голова у него побаливала. Ноги гудели. За последние дни, особенно после выключения света, свободного времени почти не оставалось. Приходилось носить воду, если ты хочешь пить. Приходилось бежать на другой конец города к заправке и там за дикие деньги закупать газ. Одноконфорочную газовую плитку он прикупил еще позавчера, и ему сильно повезло — взял одну из последних. Керосиновую лампу ему одолжили в Нижнем городе, где жил один из давних приятелей, и теперь она болталась на стеклянной люстре, олицетворяя возврат к истокам. Когда Влад зажигал сей анахронизм, по комнате неизменно начинали прыгать красноватые, дикие световые зайчики, и квартира журналиста начинала походить на пещеру безумного колдуна.
С потерей электричества сдох компьютер, и вместе с ним отпала надобность в провайдере. Скрипнув зубами, Сергеев извлек из пыльных глубин антресоли закрытую чехлом печатную машинку «Ортех», каковая возрастом была едва ли в половину младше самого Влада. На этом доисторическом собрате керосинового фонаря и печатал Сергеев ныне свои сочиненья.
У него болели руки — кончики пальцев за время работы на мягкой клавиатуре совсем забыли, каково шлепать литерами на механическом агрегате. Владислав стал больше читать, потому что телевизор был недоступен, и радио больше не баловало своего хозяина музыкой. Вечерами он пялился на погруженный во тьму город и размышлял. Ему даже пришло в голову, что в крестьянском тяжелом труде что-то есть — после напряженного трудового дня обыкновеннейший отдых, да собрат его покой казались чуть ли не пресловутым смыслом жизни, особенно если к нему прибавлялось удовлетворение от сделанного.
Через день после отключения света позвонил Дивер. Случилось это вечером, когда Влад предавался заслуженному отдыху, перемежающемуся с приготовлением ужина. За окном вяло светила большая желтая луна — только-только поднялась над крышами домов, и достойной замены погасшим фонарям из нее пока не получалось.
— Ты здесь? — спросил Дивер из телефонной трубки, и продолжил, — а я уже подумал, что ты сбежал. Покинул наш славный городок.
— Я был занят, — сказал Влад.
— То-то у тебя телефон не отвечал. Телефон-то не отключили, надо же.
Влад молчал. Он смотрел на луну, какая она сегодня — поджаристый блин с угольками морей и впадин.
— Влад, надумал что-нибудь?
— Что я должен был надумать?
— Ну… — сказал Севрюк и запнулся, а потом произнес полушепотом. — Обо всем этом! Ну, колыхается вуаль, вьется…
— Михаил, — сказал Влад, — я устал. Я сегодня целый день обеспечиваю себе приемлемую жизнь. Отстоял в трех очередях, и мне еще писать статью. Воды наносил, газа закупил, ужин приготовил. Что там еще полагается — рожь накосить, скотину покормить? Но к счастью, единственная скотина, которую надо кормить в этом доме, это я сам!
— А, — сказали из трубки, — ну ладно, извини.
И Дивер отключился, канул в дебрях каких-то своих проблем, вряд ли сильно отличающихся от проблем самого Влада.
Еще он видел Степана. И едва его узнал — бывший алкоголик и бывший же сталкер разительно переменился. Одет был опрятно, и его жуткая черная щетина приказала долго жить. И шел он, не сгорбившись и шаркая ногами, а быстро и целеустремленно. Владислав видел его издалека, хотел окликнуть, но раздумал — спешил в магазин за крупой, а там целыми сутками обреталась поражающая своей длиной очередь. Да, тяжкая примета середины августа — очереди были за всем, хотя недостатка в продуктах и сырье пока не ощущалось. Психология же горожан заставляла их скупать все подряд — спички, соль, муку и сахар. Все это захламливало квартиры, путалось под ногами и зачастую сгнивало, пораженное неведомыми паразитами. А жильцы снова и снова тащили мешки с продовольствием к себе в однокомнатки, и холодильники ломились от мороженого мяса, и их движки начинали давать сбои из-за перегруза.
Ходили тяжкие слухи о грядущем голоде. Ничем не подтвержденные, они все равно нагоняли тоску и дурные предчувствия. И хотя выдавались еще чудные и полные света летние деньки, улыбок на улицах изрядно поубавилось.
Вот и сегодня до самого вечера провозился Влад. Когда солнце миновало зенит и стало все быстрее склоняться к востоку, Сергеев упаковал в коричневую потертую папку машинописную статью про волков и направился в редакцию «Замочной скважины», где был принят с почестями.
— Творится не пойми что, — сказал редактор, — семь лет пашу редактором желтой газеты и вот впервые такое вижу. Такое ощущение, что весь этот бред, все эти сказки, которыми мы газету пичкаем, со страниц бежит и по городу расползается.
Влад не знал, что ответить, как-то не ожидал таких откровений.
— А плевать, — молвил отец вдохновитель «Замочной скважины», — наше дело — деньги зарабатывать. И на чудесах, если получится.
Получив как нельзя кстати пришедшийся гонорар (цены в городе все ползли и ползли вверх, как столбик термометра в июле), Владислав покинул редакцию, даже не подозревая, что посетил это сияющее огнями здание в последний раз.
Прошел по Верхнемоложской и через некоторое время включил фонарик, с досадой отметив его ослабевший желтоватый свет — батарейки взяли себе дурную моду иссякать, а новые скоро догонят по цене аккумуляторы. То и дело навстречу попадались темные людские фигуры с фонарной фарой перед собой. Лиц разглядеть было нельзя. Некоторые тащили с собой факелы, и света от них было больше, чем от всех вместе взятых фонарей.
Машины ездили совсем редко — бензин стал дорог, да и завозов новых не было уже три дня. Говорили, что где-то в окрестностях сгинула целая колонна бензовозов, вызванных из райцентра, и никто даже их не хватился. Но это слухи, без подтверждения.
Тепловозную цистерну дограбили полностью, несмотря на все усилия самозваной охраны, так что большая часть автотранспорта, разъезжавшего сейчас по городу, была дизельной. Без приключений Влад добрался до Школьной и с затаенным облегчением вошел в дверь подъезда (с недавних пор пребывание на улице после заката стало его нервировать).