Трон знания. Книга 3
Шрифт:
Часть 39
***
Два любимых человека рвали Малику на части. Адэр требовал, чтобы она перебралась вместе с ним в Лайдару. Мун не хотел бросать замок. «И найдёт меня там старость», — говорил старик, отлично понимая, что его уже не назначат смотрителем, и он будет вынужден слоняться из угла в угол в какой-нибудь комнатке, чтобы по привычке не придираться к слугам и кухаркам.
Правитель сдался. Старик продолжал упираться.
— Значит, остаёшься, — сказал Адэр, складывая документы в картонную коробку.
Малика окинула кабинет взглядом: шкафы и полки опустели,
— Остаюсь.
— Я буду сообщать о собраниях Совета и деловых встречах.
— На собрания приеду. На встречи ходите сами.
Адэр изогнул бровь:
— Решила потрепать мне нервы напоследок?
— Я не хочу, чтобы вы спекулировали моим именем. Я не просила вас вернуть предприятия законным владельцам. И я не хочу таким способом заслуживать любовь Троя Дадье и ему подобных.
— Просила. «Вместо того чтобы вытаскивать страну из ямы, вы заливаете её грязью. Придумываете хитрые ходы, чтобы досадить своим противникам, а о людях забыли. Для вас власть и политика важнее народа», — произнёс Адэр, просматривая бумаги; некоторые он сминал в кулаке и бросал в корзину для мусора. — Не помнишь, чьи слова? Это твои слова, Эйра.
— А говорили, что у вас плохая память.
— Думаешь, после того что я сделал, тебя будут любить или хотя бы уважать?
Не переживай — не будут. — Адэр выдвинул из стола ящик, вытащил «Откровения Странника». Положил фолиант в коробку. — Трой Дадье и ему подобные негодуют, хотя должны быть тебе признательны. Спросишь: почему негодуют? Признательность плебейке — для них это нонсенс. Доморощенные совладельцы заводов скрежещут зубами. Они ведь мечтали стать со временем единственными хозяевами. И кто им помешал? Плебейка! Теперь им придётся лавировать и прогибаться — акций-то недостаточно, чтобы командовать. А рабочим плевать — лишь бы не увольняли и платили хорошо.
— Тогда для чего вы это сделали?
— Не для чего, а для кого.
— Для кого?
— Для себя. Уступки Троя Дадье напоминают милостыню. А мне подачки не нужны. Но я же не могу сказать ему прямо.
— И вы снова сделали хитрый ход.
— Сделал.
Адэр наклонился к нижнему ящику стола, давая понять, что разговор окончен.
Утром он уехал не простившись. Вместе с ним уехала когорта слуг. Кроме Сирмы. Малика часто видела её, опухшую от слёз, из окна спальни — семнадцать лет, совсем ребёнок, с глазами женщины, познавшей в постели мужчины всё. И, к своему удивлению, сочувствовала ей. Адэр пригрел девушку и вдруг выбросил её из своей жизни, как хлам с чердака.
Лето стояло знойное, урожайное. А Малика не замечала солнца. В перерывах между заседаниями Совета ездила по следственным изоляторам, направляла запросы в искупительные поселения, но Мебо и Драго как сквозь землю провалились. Вдобавок ко всему Иштар оказался щедрым на письма к Галисии, чем держал в постоянном напряжении и дразнил любопытство. Нередко Малика задумывалась, не допускает ли она ошибку, потворствуя тайной переписке. И каждый раз отметала опасения, полагаясь на благоразумие маркизы.
Летели тревожные дни. Тянулись ночи, наполненные беспросветной тоской и болью, с которой более-менее удавалось справляться. В Лайдаре Адэр нашёл себе подружку, и не одну, однако прежней страсти у него уже не было.
Бледная луна озаряла тихий сад, припылённые аллеи и спящий замок. Лишь в одном окне горел сиротливый огонёк. Малика писала прошение руководителю департамента по вопросам исполнения наказаний. Как тайный советник, она имела полное право получить зелёный пропуск и побывать в любом искупительном поселении, но между ней и всеми, к кому она обращалась, с неуёмным упорством вставал Адэр.
Из коридора донеслись шаги. Малика спрятала прошение в стол и с тревогой посмотрела на дверь.
На пороге кабинета возникла служанка.
— Моя госпожа, к вам гостья, — проговорила она и, сделав шаг в сторону, пропустила в комнату Галисию.
Малика поднялась:
— Маркиза Каналь?
Галисия по-хозяйски прошлась по комнате, бросила перчатки на стол:
— Не ждала?
Малика жестом отослала служанку:
— Правителя нет. Он в Лайдаре.
— Мне повезло. — Галисия уселась в глубокое кресло, погладила пальчиками шёлковую обивку. — Ну здравствуй, Малика!
— Вы приехали ко мне?
Запрокинув голову, Галисия звонко рассмеялась. Помахала ладошкой перед раскрасневшимся личиком. Успокоившись, потребовала:
— Налей мне воды.
Малика со стуком поставила перед ней стакан:
— Я распоряжусь подготовить вам комнаты.
Галисия залпом выпила воду, далеко не изящным жестом вытерла ладошкой губы:
— Я хочу увидеть Иштара.
Малика нахмурилась. Маркиза решила её разыграть? Или Иштар? Или они вместе сговорились втянуть её в какую-то игру?
— Зачем?
— Я должна перед тобой отчитываться?
— Уезжайте, — сказала Малика и принялась раскладывать на столе бумаги, делая вид, что очень занята.
— Я хочу его увидеть.
— Каждое посещение заключенного фиксируется стражами.
— Мне всё равно.
— А мне нет.
Галисия откинулась на спинку кресла:
— Ты когда-нибудь лгала?
— Как-то пришлось.
— Как-то… А я лгала всю жизнь. И всю жизнь была слепа. И вот я прозрела.
— Не надо передо мной выворачивать душу, — промолвила Малика, водя глазами по документу и ничего не видя. — Завтра вы можете об этом пожалеть.
— Знаешь, что мне сказал отец, когда я вернулась домой? Сказал, что я никчемная неудаха. — Галисия покачала головой. — Да, так и сказал: «Неудаха». Оказывается, мой отец знает такие слова. Догадываешься, почему я неудаха?
— Мне это неинтересно.
— Потому что приехала без кольца. Я обиделась. Две недели прожила в гостинице. В паршивенькой гостинице с видом на стену соседнего дома. И знаешь, почему? Потому что в банке мне не дали денег. Мой отец закрыл мне доступ к моему же счёту и спрятал ключи от дома, который подарил мне Адэр. Мало того, он рассчитал мою прислугу. — Галисия ссутулилась, обхватила ладонями лоб. — Потом я жила у одной подруги, у другой. Везде в долг. Везде в одном платье. Это так унизительно!