Трон знания. Книга 3
Шрифт:
— Не говори ерунду! — воскликнула Малика.
Галисия преградила Иштару путь:
— А мне всё равно! — С дерзким видом вскинула голову. — Да! Мне всё равно, что ты обо мне думаешь! Для меня сейчас важнее мои мысли и чувства.
Иштар приподнял брови.
— Это наша последняя встреча, — говорила Галисия. — Наши пути больше никогда не пересекутся. А потому я скажу тебе то, что при других обстоятельствах не осмелилась бы сказать.
— Маркиза, — произнесла Малика тихо. — Не надо.
—
— Маркиза, — прошептала Малика.
— Я… не умею, — промямлил Иштар.
Галисия приподнялась на носочки, обхватила его за шею и прильнула к его губам. Отстранилась. Вымолвила дрожащими губами:
— Прощай, Иштар! Больше мы не увидимся. Но знай, что в далёкой стране есть высокородная Галисия Каналь, которой ты, презренный преступник, разбил сердце. — И пошла прочь.
Малика последовала за ней, на ходу оглядываясь на Иштара. Он стоял посреди аллеи, прижимая ко рту пальцы.
***
Галисии не помог ни холодный душ, ни бокал вина, ни настойчивые просьбы умолкнуть. Она болтала без передышки и казалась счастливой и совсем юной. О чём только она не поведала Малике: о детстве, проведённом в имении деда вдали от «любящего» отца, о первом бале, когда впервые увидела Адэра, о любимом кафе на центральной улице Градмира. Малика узнала, что Галисия тайком от родителей и гувернантки поглощала воздушные пирожные, а потом неделями сидела на строжайшей диете. Она любила кошек и тащила домой всех котят, найденных на улице, пока не узнала, куда их впоследствии девает отец.
Малика сидела за столом в обеденном зале, обхватив голову руками. Безудержные слова гостьи вызывали желание запустить в неё тарелкой, графином, туфлей — чем угодно, лишь бы прервать поток воспоминаний.
— Тебе надо в Лайдару? — неожиданно спросила Галисия.
— Надо.
— Сколько дней туда добираться?
— Два.
— Значит, едем вместе. Собирайся!
Малика подняла голову:
— Во-первых, я поеду завтра. Во-вторых, вам в Лайдару нельзя.
— Почему?
— Этот город закрыт для иностранцев.
— Ты спрячешь меня. В багажнике.
— Нет! Если вам надо, езжайте сами. И сами объясняйтесь с защитниками.
Слишком стремительная смена выражения лица Галисии напугала. В мгновение ока избалованная девочка превратилась в зрелую женщину, разочарованную прожитыми годами.
— Я боюсь, — произнесла она. — Боюсь, что у меня не хватит смелости поговорить с Адэром. Я могу с полдороги развернуть машину. Я хочу, чтобы мне стало легко. Я скажу ему правду и уеду.
— Какую правду?
Галисия устремила взгляд на яблоню, росшую под окном:
— Если ты любишь человека и думаешь, что он любит тебя… И так получилось, что вы не видитесь с ним год, а он ни разу не приехал, не написал ни строчки и ни разу не позвонил, ты бы продолжала думать, что он тебя любит?
— А вы ему писали?
— Нет. Сначала я обиделась, что он уехал не прощаясь.
— Он со всеми так, — попыталась успокоить Малика.
Галисия хмыкнула. Сложив руки на столе, опёрлась подбородком на кулаки:
— Я ждала, когда он извинится. Затем решилась. Написала ему записку, а он мне: «Увидимся весной». Это было прошлым летом, Малика. Я приехала, а он ни разу не поцеловал меня в губы. Что я должна думать?
— На балу вы казались счастливыми.
— Мы надели маски. — Галисия уткнулась в кулаки лбом. — Отвези меня к нему. Пожалуйста! Я не хочу, чтобы он бросил меня, как надоевшую игрушку. Я хочу сама с ним расстаться.
Утром они сели в старенькую машину. Луга завёл двигатель и, недовольно поглядывая на Малику в зеркало заднего вида, нажал на педаль газа. Автомобиль маркизы покатил следом.
Галисия говорила без остановки. И в постоялом дворе, и за обедом в таверне. Она боялась предстоящей встречи с Адэром и пустой болтовнёй пыталась усыпить свой страх. К Воротам Славы Малика подъехала с нешуточной головной болью и ненавистью к тому, кто придумал наградить человека языком. Когда автомобиль маркизы свернул в рощицу, Галисия улеглась на сиденье.
— Вы расскажете ему об Иштаре? — спросила Малика, кивнув защитникам возле сторожевых будок.
— Нет! Я его не выдам!
— А что вы скажете?
— Скажу, что он свободен.
Луга повёл машину по улицам города.
— Можете сесть, — произнесла Малика и, когда Галисия выпрямилась, взяла её за руку. — Не надо ничего говорить. Завтра вы передумаете, но будет поздно.
— Ты не понимаешь. Мне надо сказать ему, и моё имя вычеркнут из списка претенденток в жёны.
— Есть такой список?
— Да. Отец сказал, что его составил Трой Дадье. Короткий список. Я единственная, в ком не течёт королевская кровь.
— Вы знаете, кто в нём?
— Нет, но мой отец как-то оговорился, почему Моган тянет с обсуждением будущей жены Адэра. Он ждёт, пока подрастёт Леесса, дочь короля Залтаны.
Малика отвернулась к окну:
— Слышала о такой.
Галисия прижалась к ней и, глянув Луге в затылок, прошептала:
— А я видела. Она приезжала в этом году на день рождения Могана. Скажу честно: в её-то пятнадцать… Иштар сказал бы: «Прирождённая джурия». Её точно лепили вручную.
Малика поёрзала на сиденье, сомневаясь, сказать или промолчать: