Трон Знания. Книга 5
Шрифт:
Облокотившись на планширь, Йола наблюдал за двумя шхунами, шедшими за головным судном. Услышав шаги, оглянулся:
— Талаш сказал, что шторма не предвидится.
Талаш, охранитель Эйры, — ещё одно напоминание об Иштаре…
Парусник подкинуло на волне. Схватившись за перила, Адэр еле удержался на ногах и не успел повернуться к брызгам спиной.
— Здесь всегда так, — промолвил Йола. — Здесь встречаются два течения. Ветер боковой, то, что надо. Сейчас перестанем рыскать.
Адэр вытер рукавом лицо, оттянул от груди влажную сорочку. Следовало бы пойти переодеться в более подходящий для
— У парусников есть двигатели, как у машин, — промолвил Йола. — Нажал кнопку, дёрнул рычаг, и штиль нам не страшен. Чудно.
Адэр повернулся лицом к берегу, успевшему отдалиться. Дома ориентов, щедро залитые солнечным светом, походили на детские кубики. Крутой склон горы — с выдолбленной лестницей и раззявленными зевами пещер — сплющился. У подножия скал узкой лентой протянулся белый песок.
Если развернуть шхуны и направить их вдоль побережья, то через два дня покажется полуостров Ярул. Моруны заняли десятую часть страны и, похоже, их не волнует, что это территория Грасс-дэ-мора. Огромная территория с горными кряжами, долинами и рощами, реками и подземными озёрами. На полуострове даже есть каменистая пустыня.
— Мы идём кильватерной колонной, — проговорил Йола и начал долго и нудно объяснять предназначение каждого паруса.
Болтливость старейшины досаждала Адэру. Он ходил в море на шикарной яхте, которой управляли настоящие моряки, а не рыбаки, и никто не навязывал ему ненужные знания. Он не изучал морскую терминологию, а кутил с друзьями, среди которых был наследный принц Партикурама Норфал. Собственно, принцу и принадлежала яхта. У Тезара нет выхода к тёплому Тайному морю, а холодные моря, омывающие северное и восточное побережье державы, не располагали к увеселительным прогулкам.
Адэр никогда не упускал возможности сбежать из дворца Могана Великого и с удовольствием принимал приглашения Норфала. Тем более что Норфал, как и наследный принц Толан, разбирался в женской красоте.
Развалившись в раскладном креслице, Адэр пил вино, играл в карты и наблюдал за верещащими девицами в полупрозрачных купальных костюмах: лифчик и коротенькие шорты. Эйра вряд ли наденет такой костюм и уж тем более не появится в нём перед мужчинами. Интересно, она станет стесняться мужа? И как они буду заниматься сексом? Наверное, под одеялом и в темноте…
Адэр вытянулся. Моруна выходит замуж за любимого человека. Если Эйра любит его, то у неё никогда не будет мужа.
— На носу закрепили для вас кресло, — промолвила Эйра, втиснувшись между Адэром и Йола. — Там фальшборт повыше, не так дует.
— Фальшборт, — усмехнулся Адэр. — Говоришь как заправский моряк.
— Идите, а то Парень отгрызёт ножки.
— Проверю узлы на канатах, — произнёс Йола и пошагал по палубе.
— Ты меня спасла, — сказал Адэр и, повернувшись к Эйре, заскользил взглядом по ракшадскому платью с затейливой вышивкой. — Старик стал слишком болтливым.
— Он не был в Ориентале почти тридцать лет. Волнуется, как примут.
— Это мне надо волноваться. Я отправился в рискованное путешествие и тебя за собой потащил. А вдруг там живут людоеды?
— Меня не съедят.
— Я бы съел.
Не получив ответа, Адэр оторвал взгляд от натянутой на груди ткани.
— Если вы будете на меня так глазеть, — проговорила Эйра, — я больше не выйду из каюты.
— Ты вкусно выглядишь.
— Мне неприятно.
— Да брось, Эйра. Каждой женщине приятны комплименты.
— Я не хочу их слышать от вас.
Адэр мог бы приструнить её, но смотрел ей в глаза и понимал: она неточно подобрала слова и неправильно расставила акценты. То, что говорил её взгляд, нравилось Адэру больше, в сто раз больше: она смущена и взволнована, ей одновременно хорошо и плохо. И это «плохо» вынуждает её грубить, обманывать его и себя. Ему тоже хорошо и плохо: она рядом с ним, но не навсегда.
Эйра опустила голову. Немного постояла, взирая в доски под ногами, и пошла к трапу, ведущему в трюм.
Потекли дни. Эйра выходила на палубу, но к Адэру не приближалась. А он либо играл с Парнем, либо изучал документы. Его кресло перетащили к невысокой конструкции, возведённой ближе к корме. Йола хотел рассказать о предназначении этой постройки с узкими окнами — так называемой рубки, — но Адэр отмахнулся: не надо забивать ему голову чепухой. На боковой стене конструкции, обшитой пластиком, имелся выступ. Адэр складывал на него, как на стол, документы, сверху придавливал чашкой с кофе и, сидя в кресле, читал или писал.
Ориенты иногда останавливали шхуны, маневрируя парусами. Как опять же объяснил Йола, ложились в дрейф. Талаш пытался им доказать, что в светлое время суток можно двигаться без остановок: цвет и поверхность воды, форма волн и ветер подскажут об опасности. Однако ориенты не доверяли ему так, как когда-то верили Иштару. Ныряли в море и час или два не появлялись в поле зрения.
На третий день Адэр решил искупаться, но прыгнуть с десятиметровой высоты не рискнул. В носовой части шхуны борт был ещё выше. Скинув рубашку и обувь, Адэр спустился по верёвочной лестнице с металлическими ступеньками и с наслаждением погрузился в море. Вода — тёплая, солёная — отлично удерживала тело. По мышцам, уставшим от малоподвижного образа жизни, разливался приятный жар. В жилах горячилась кровь.
К Адэру присоединился Парень. Зверь не боялся высоты, глубины и превосходно плавал. Когда ныряльщики вернулись, Адэр поднялся на борт по лестнице, ориенты сбросили Парню сети и вытащили его, словно огромную рыбу.
В тёмное время суток парусники ложились в дрейф. Йола неоднократно водил шхуну в Ориенталь, но за тридцать лет рифы могли сдвинуться с места и вырасти, а Талаш не слышал шёпот моря, как слышал Иштар.
С наступлением темноты двое дежурных забирались на крышу рубки и следили за направлением ветра. Ориенты, отвечающие за паруса, спали на палубе. Адэр перетаскивал кресло на нос корабля и до глубокой ночи сидел, улавливая странные, едва заметные изменения: луна становилась больше, звёзды ярче, небо приобретало тёмно-сиреневый цвет, воздух насыщался влагой, и иногда казалось, что моросит дождь.