Тропою сна

Скубицкая Ольга Николаевна

Часов в комнате не было, и серость утра не давала не единого ориентира по времени. Одевшись и заглянув на кухню, Эля обнаружила бодрого Лема, тихо набивающего рот едой под реп из наушников. Она спокойно вынула у него из руки хлеб с маслом, обильно посыпанный сахаром, положила его на стол и принялась готовить душистую пшенную кашу с персиками и корицей.

– После трудовой ночи, нужно восполнить резервы организма чем-нибудь сладким, - продолжая жевать, изрек Лем.
– Мои извилины попахали сегодня на славу.
– Что правда, то правда, его гениальные мозги все время требовали подпитки. "Золотая

голова, - частенько говорил Митрофанов - старший - отец Лема, но в моменты ссор с единственным сыном, непременно добавлял - только дураку досталась".

– В холодильнике есть терамиссу, а сахар с маслом ассоциируется с голодным детством в детдомах, которого у тебя, мальчик из обеспеченной семьи, и близко не было, - улыбнулась Эля, помешивая ложкой в кастрюле. Ее всегда ужасала любовь друга к сосискам, кетчупу и заваривающейся в пакетиках полу-картошке, особенно притом, что для его семьи последние лет десять готовил прекрасный повар. Но домашнюю пищу он не любил и исключение делал только для элиной стряпни. Вот и сейчас, слямзив со стола остатки бутерброда, продолжил заниматься гастрономическим невежеством.

– Вкусно же, и ладно.

– Подожди, через пять минут будет готова нормальная еда.
– По комнате уже распространился фруктово-пряный дух.

– Угум, - ответил парень, с готовностью усаживаясь на пуфик.

Поставив перед Лемом тарелку, Эля заглянула в детскую. Солнце пробивалось сквозь облака, и с потолка улыбался нарисованный заяц с задорно согнутым ухом. В противоположном углу солнечный луч прошелся по серпу эмульсионной луны, окруженной звездами, затем опустился к фотообоям во всю стену, изображающим стилизованную под старину географическую карту мира, обласкал каждую из разноцветных подушек-стульев разбросанных повсюду и замер на детской кровати, украшенной необычным черным рисунком - деревянную поверхность декорировала Эля, осваивая технику выжигания.

Мальчик улыбался во сне, демонстрируя миленькие ямочки на щеках, одеяло сползло в сторону, открывая ямочки и на коленках. Эля вернула одеяло на место и тронула губами висок ребенка, думая о том, что ямочки знаки Венеры - планеты любви.

Когда девушка вернулась, Лем одной рукой тыкал пальцем в телефоне, а другая застыла с поднятой к губам ложкой каши.

– Ау, - позвала Эля.

– А...?
– Ложка ляпнулась в тарелку.
– Понимаешь, я тут написал одну изящную программную штучку и если ее внедрить в рабочий процесс...
– Дальше Эля не слушала, Эмиль позвал. Звонкий голосок действовал на нее как изрядная порция бодрости, вот уже почти три года утро для нее начиналось только тогда, когда просыпался Тимирчев младший, причем неважно, что поначалу "утро" приходило четыре раза за ночь.

Она тут же развернулась и с улыбкой направилась обратно в детскую, но мальчик, как не странно, мирно спал. Решив, что ей показалось, и бесшумно закрыв двери, девушка отправилась завтракать.

Лем, узнав в чем дело, продолжил изливать на ее голову подробности своей гениальной идеи. Эля редко понимала его, но пропасть между ними была не столько в уровне интеллекта, сколько в способе восприятия действительности. Впрочем, это никогда им не мешало, девушка прекрасно умела слушать, хотя порою настолько погружалась в свои мысли, что теряла

ощущение реальности. Пока друг сыпал заковыристыми термина, Эля с аппетитом ела и как только вылавливала в его речи что-нибудь понятное, утвердительно кивала головой. Вспомнив, что собиралась сесть на диету, она отодвинула тарелку, но, отвлекшись, вновь принялась за еду. Вдруг сын снова позвал ее, и девушка резко поднялась, но Лем успел поймать ее за руку.

– Ты чего?

– Эмиль зовет.

– Ничего не слышу.
– Зато Эля отчетливо слышала детский голосок.

– Пусти, он проснулся.

Лем с растерянным видом разомкнул пальцы, а когда девушка, спустя две минуты вернулась, его внимательные серые глаза излучали беспокойство, но во взгляде Эли беспокойства было не меньше.

– Спит, - еле слышно прошептала она и принялась разливать по чашкам ароматный травяной чай.

– Наверно снова воображение шалит, - уголком губ улыбнулся молодой человек.

– Но я же слышала.

– Конечно, слышала.
– Лем никогда бы не усомнился в словах девушки, его подруга врать не умела и поэтому даже не пыталась это делать.
– Вспомни, что говорил психолог, ты очень чувствительна и восприимч...

– А сейчас? - снова встрепенулась Эля.
– Ну, он же разговаривает с кем-то.

В квартире было на удивление тихо, и даже отнюдь не спокойные соседи в данный момент никак не напоминали о себе. Лем замер прислушиваясь, но слишком сонный для раннего утра дом, безмолвствовал. Эля обернулась в сторону прихожей.

– Что-то рассказывает обо мне. А теперь зовет...
– Поспешно поставив чайник, девушка снова побежала в комнату. Жалобный голос так четко раздавался в ее ушах, что сердце защемило. На полпути ее нагнал Лем, и дверь они тихо приоткрывали уже вместе.

Мальчик мирно спал в той же позе на левом боку, и даже одеяло, ничуть не сдвинулось.

Войдя в комнату, Лем прошел пару шагов, и стал внимательно рассматривать ребенка, а когда обернулся к Эле, та, не отрывая взгляда от сына, опустившись на синюю подушку у двери, сжимала уши и одними губами шептала:

– Зовет... Плачет...

– Тише, успокойся, - медленно попросил Лем.
– Сосредоточься, ты же видишь с ним все в порядке.
– Он подошел, погладил светлую макушку девушки и почувствовал, как она мелко трясется.

На размышление времени не было, поэтому Лем, не сводя обеспокоенных глаз с Эли, вернулся к кровати и легонько потряс малыша за плече. Белесые реснички вместе с маленькими веками зашевелились, губки забормотали нечто сонно-невнятное, и одновременно Эля облегченно выдохнула и опустила руки. Но окончательно успокоилась только, когда присела около кроватки и погладила теплую ручку сына.

Эмиль, судя по всему, был немного испуган, но, увидев маму, быстро отвлекся и легонько потрогал пальчиками прядку ее волос.

– Беяя, касивая ..., изрек малыш, устами которых, как известно, глаголет истина.
– Эля только вздохнула, не к месту подумав о том, что будь так, то может, у них с Яном все бы сложилось по-другому.

– Я его слышала, - не поворачиваясь, произнесла она. Лем у нее за спиной беззвучно кивнул.

– А помнишь летом после пятого класса, ты слышала, как под окном эльфы играют на свирелях?