Троянский кот

Трускиновская Далия

Если бы люди, спешившие в тот поздний час по Господской улице, могли уловить аромат жадности, они бы обошли купеческий дом за полмили. Запах этот весьма неприятен, беда лишь в том, что у нас из-за мыслей о собственных деньгах часто бывают заложены носы. Зато господин с черной повязкой на левом глазу уловил этот сомнительный аромат и радостно потер руки. Того-то он и дожидался.

Он явился в купеческом доме, когда все семейство спало, один лишь герр Штейнфельд, сидя в шлафроке у догорающего камина, мучался

бессонницей из-за арифметических мыслей.

– Не угодно ли господину уделить несколько минут своему ничтожному слуге? – спросил, очень низко кланяясь, гость с черной повязкой.

Герр Штейнфельд повернулся и с неудовольствием уставился на гостя.

– Как вы попали сюда?

– Я всегда попадаю туда, где мне рады, – отвечал гость, глядя в лицо купцу снизу вверх, столь глубок был его поклон.

– Кто вы, сударь?

– Я гадальщик, предсказатель судьбы, и предсказания мои точнее ратушных часов. Господин может испытать меня.

– Кто вас ко мне направил?

– Я сам знаю, кому нужны мои услуги, герр Штейнфельд. И плату я беру соразмерную. Притом со мной расплачиваются лишь после того, как предсказание сбылось.

– Не обманывают?

– Такого случая еще не было. Впрочем, плата невелика, да и можно ли назвать ее платой? Некоторые считают даже, что я, согласившись принять эту плату, оказал им немалую услугу.

Герр Штейнфельд пожал плечами.

– Вы извольте говорить загадками, любезный гость, – молвил он.

– Еще раз скажу – испытайте меня. Господин ничем не рискует.

– Ну, пусть будет так.

Гость оживился, мигом оказался в другом углу гостиной, круглый карточный столик едва ли не по воздуху перепорхнул к камину, свечи в серебряных подсвечниках зажглись, хотя купец не понял, как это произошло.

– Господин позволит мне присесть? – и тут же обитый красной кожей табурет оказался у столика, гость же опустился на самый край с изяществом человека светского, раскинув полы черного кафтана.

Карточная колода появилась в его руке, замелькали картинки, полетели на инкрустированный дорогим деревом натюрморт – заморские пташки и цветы. Длинными пальцами гость перемещал карты, одни переворачивал, другие откидывал, и, наконец, заговорил прерывающимся голосом, как если бы пытался разглядеть вдалеке образы грядущих событий:

– Ночь… беспросветная ночь… ветер гонит черные тучи… море гудит и ревет… корабль борется с пучиной… вот лопнул кливер, корабль стремительно разворачивает носом к ветру… Подкатившая волна подхватывает корму, и рулевому уже не удержать судно от губительного крена…

Голос гадальщика был настолько зловещим, что герр Штейнфельд содрогнулся. Он слушал – и картина бедствия вставала перед ним так ярко, как будто он отворил окно, выходящее на море.

– Люди на палубе суматошно хватаются за леера и снасти, чтобы не быть смытыми за борт, – продолжал гадальщик. – Но вот судно развернуло носом к ветру и фок лег на мачту, хода нет – судно неуправляемо! Удар волны – и рвется брас, рей разворачивает и стряхивает людей, посланных на мачту, на уборку фока…

В ушах купца возникло все это – и вой ветра, и крики людей, он даже узнал знакомые голоса – или ему показалось? Наваждение возникло – и тут же пропало.

– От удара реем рвутся бакштаги и ванты, и уже ничто не удерживает мачту… Мачта с диким треском начинает ломаться и падать на палубу увлекая за собой такелаж, людей, рангоут. Отломавшаяся стеньга вместе с салингом разбивает штурвал – это начало агонии, никто не выйдет живым! Этот корабль никогда не вернется в гавань… Все, карты больше ничего о нем не скажут, – завершил гость и, собрав колоду спрятал ее в карман.

– Что это за судно? – взволнованно спросил герр Штейнфельд.

– Названия мне карты не сообщили. Но господин может быть уверен, что это судно приобретено в Голландии и шло с грузом дорогих вин и добротного английского сукна, – отвечал гость. – Не пройдет и шести недель, как предсказание мое сбудется, но знаете ли, та сила, которая заведует предсказаниями, весьма хитра… господин ведь не откажется заплатить мне тем, что и без моей просьбы должно покинуть его дом, да еще к его великой радости?

– Как только предсказание ваше сбудется, приходите за платой, – сказал купец, стараясь не показывать своей безумной радости, – и я буду щедр с вами – разумеется, в разумных пределах.

Он уже отдался арифметическим размышлениям – если корабль соперника Вайскопфа погибнет, то как это повлияет на цены и что следует сделать, чтобы воспользоваться прыжком цен.

– Спокойной ночи, герр Штейнфельд, – сказал, кланяясь, гость.

Хлопнула дверь.

Купец, выведя в голове цифры, приятные его сердцу, немного успокоился и долго смотрел на деревянные цветы и пташек. Дерево многоценных и неизвестных ему пород было розовым и зеленоватым, взгляд купца – уже полусонным, и удивительно ли, что очертания смазались, поплыли, и на поверхности столика заплескалась морская вода? Купец смотрел сквозь нее, как будто стоял на песчаной отмели, и вдруг увидел скользящих над самым дном крошечных рыбок…

Господин с черной повязкой меж тем оказался на другом конце города, у дверей кабачка.