Трудное бабье счастье
Шрифт:
– Ну, допустим, выйду я за него… Я ж уеду от вас. Останешься тут одна. Ничего? Не боязно?
– Ничего. Как-нибудь… Да и Колька с Олюшкой подрастают. Скоро мне в помощники будут. Так что ты про нас не думай! Ничего, справимся, нам не впервой. Ты свою судьбу бабскую устраивай.
Свадьбу справили в начале декабря, когда предзимние хлопоты в основном были уже закончены: озимые давно посажены, собранные этой осенью овощи перебраны и укрыты, печи подмазаны, крыши покрыты, а простенки, где надо, утеплены.
Справляли свадьбу в два этапа. Первый день в Сосновцах. Отчасти из-за того, что Волга к этому времени ещё не успела как следует стать, лёд схватил реку ненадёжно и многие
На следующее утро молодые и часть родственников перебрались в Кошкино, и свадебное торжество возобновилось с новой силой.
Дом у Федорычевых (такой теперь была Надина фамилия) оказался действительно вместительным – пятистенок, никакого сравнения с её скромным отчим домишком, и франтоватым: резные оконные наличники, такие же резные, крашеные кружева-подзоры по всему фронтону и деревянный петушок на крытой железом крыше. Молодым выделили отдельную половину. Одарили полдюжиной кур, парой гусей, одним подсвинком – для начала вполне достаточно. Снабдили всем необходимым для жизни – мебелью, посудой, постельным бельём. Словом, живи да радуйся.
К мужу Надя постепенно привыкла. Перестала замечать его худобу. И не то чтобы он стал ей нравиться, но и больших изъянов в его внешности больше не находила. Ссориться ссорились – как же без этого? Особенно когда лишку выпьет. Бывало, доводил Надю до слёз. Но зато и мирились. Не могло её не радовать, что Павел действительно оказался справным хозяином, не лентяем. Устроился на работу автослесарем в ПМК. Сама же Надя предпочла работу в валяльне. Дело это ей было отчасти привычно: у них в доме какое-то время держали овец, и, как обращаться с овечьей шерстью, она уже худо-бедно знала. Это-то и решило её выбор в пользу валяльни. Потом, правда, пожалела: могла бы с её грамотностью найти себе что-то достойнее, но… Как сразу получилось, так и получилось, а бегать с места на место – не в её правилах. Таких «побегушек» она сама не уважала. В валяльне испробовала на себе все стадии обработки: и на «волчке», где первый раз разбивают доставленную из местных деревень шерсть, и в чесальне, и на обмолотке, и в катальной, и на растяжке, и даже постояла у сушильной печи. Всегда и везде, на любой операции, отличалась исключительной добросовестностью, пользовалась неизменным уважением и товарок по ремеслу, и начальства. Её при каждом торжественном поводе хвалили, премировали, фото никогда не убиралось с Доски почёта. Лишь время от времени, по мере того как бежали годы и неизбежно старилось её лицо, один снимок сменял другой. Словом, была, что называется, человеком на своём месте.
Так же внешне неброско, но вроде удачно складывалась её женская доля. Через год после свадьбы родила дочь Лиду. Через два года – дотерпели до момента, когда покинут общий дом, переберутся на квартиру в доме городского типа на улице Газовиков, – подарила мужу сына. Назвала его в память о своём отце Николаем. На этом с семейным пополнением Федорычевы решили закруглиться. Ещё через какое-то время Павел ушёл из ПМК оператором на открытую в 1971 году компрессорную станцию от «Севергазпрома». Жалование там было заметно больше, а продуктов к столу поразнообразнее: для работающих «на газу» функционировала специальная лавка со снабжением товарами напрямую из Москвы.
Так, в относительном благополучии, без ощутимых потрясений, не испытывая больших радостей, не получая ярких впечатлений и в то же время избегая крупных размолвок, деля жизнь между работой и домом, Федорычевы прожили вместе двадцать два года. Старшая дочь к тому времени успела выйти замуж. Мужем её стал местный парень, на момент свадьбы оканчивающий военное училище в Ярославле.
С сыном же вот какая история. Проблемы начались прямо с его рождения. Он появился на свет недоношенным, весом около девятисот граммов. Этим, возможно, объясняется, что ребёнком он был хилым. Чем только ни переболел! С годами, правда, выправился, но в армию его всё равно не взяли. Нашли какой-то шейный плексит. Он же с великой радости, что избавился от армейской лямки, взял да и обзавёлся другой уздой: скоропостижно, года через полтора после школы, на девятнадцатом году оженился!
Жену выбирал по себе. Из бывших одноклассниц. Из местных. Поставил мать и отца, как говорится, уже перед свершившимся фактом, когда по штампу в паспорт получили. Павел отнёсся к этому спокойно, а у Надежды Николаевны сердце защемило: во-первых, сыну бы ещё погулять, а во-вторых, уж больно нехорошая числилась за новоявленной невесткой репутация. Каких только сплетен вокруг её похождений по Кошкино ни гуляло! Попробовала было по праву матери открыть сыночку глаза – но куда там! Слушать не захотел. Жить молодые устроились у родителей невестки: у них жилплощадь была попросторнее. Федорычевы остались одни.
Только отыграли свадьбу сына, тут уже пора и самим Федорычевым справить двадцатидвухлетие собственной свадьбы. По завершении застолья изрядно выпивший, еле держащийся на ногах Павел пожелал проводить гостей. Федорычевы жили на третьем этаже. Немного не добравшись до первого, Павел оступился и упал. Правда, само падение обошлось без серьёзных последствий. Только ударился головой и набил шишку.
Со дня торжества прошла примерно неделя, когда Павел пожаловался жене, что у него под мышкой «чего-то жгёт». Надя заглянула и заметила, что поселившаяся здесь ещё с незапамятных времён крупная родинка исчезла и на её месте разрослось багровое, пупырчатое пятнышко. Мысленно связала исчезновение родинки с падением мужа и пришла к выводу, что родинку он при падении просто сковырнул. Ещё не думая ни о чём дурном, просто смазала это место йодом. Но не тут-то было! Пятнышко продолжало доставлять Павлу беспокойство. Более того, оно разрасталось, разрыхлялось, а в натянувшейся поверх него коже стали проступать очертания мельчайших кровеносных сосудов. Только тогда Павел счёл необходимым обратиться за советом к врачу.
Врач-терапевт, исследовав пятнышко, без разговоров направил Павла к онкологу. Специалисту достаточно было бросить один взгляд на «болячку», чтобы сразу выписать направление в ярославскую онкологическую больницу. Там Павла ничего хорошего не ждало: рак кожи, никаких вопросов. Ему предложили как можно скорее сделать операцию. Сделали. Павел вернулся домой. Однако и месяца не прошло, как все симптомы возобновились. Новая поездка в Ярославль, новая операция, ещё одно возвращение домой, месяц передышки – и всё вернулось на круги своя: заболевание дало метастазы. Тут Павел и Надежда окончательно поняли, что спасения от недуга ни в Ярославле, ни где бы то ни было ещё им уже не найти. Пришлось смиряться с неизбежным.
А дальше болезнь надвигалась стремительно. Каких-то двух месяцев не прошло с последней неудачной операции, а Павел уже ослабел настолько, что не мог подняться с постели даже по нужде. Надежде Николаевне пришлось туго. Она было попыталась вызвать к себе на помощь дочь, но та сама была уже, что называется, на сносях. Попробовала разными посулами завлечь к себе новоявленную кошкинскую невестку Лариску. Не тут-то было. Даже глазом не моргнула и ухом не повела. Да, начинали сбываться недобрые предчувствия Надежды Николаевны.