Трудные дети
Шрифт:
Ксюше о зависти Машки я говорить не стала. Зачем? Некоторым людям нравится играть в маскарадные балы.
В общем, в тот год мы только и делали, что притирались друг к другу и присматривались. И я не Марата имею в виду, а нас с Оксаной. Не знаю, кому было тяжелее - ей от моего равнодушия или мне от внимания ее подруг, но в конечном итоге мы пришли к…кон-сен-сусу и довольно неплохо существовали в одном доме. Ключевую роль сыграло, правда, мое равнодушие и Оксанина занятость.
Девушка, как дочь занятых и влиятельных родителей, должна была посещать различные обеды и ужины. Периодически на эти мероприятия ее сопровождал Марат. В такие моменты
Я отрывалась, когда они уходили. Включала свои диски, “Кино” или “КиШ”, на полную громкость, что-то делала, лазила по книжным полкам, выискивая что-то интересное. Валялась на ковре, ложась на живот и болтая в воздухе ногами. Это были редкие часы и минуты свободы, когда меня никто не контролировал и не разглядывал с исследовательским интересом, как животное в зоопарке.
Когда они уходили, я могла безбоязненно лазить по квартире и смотреть то, что при них бы смотреть не решилась. Я открывала учебники и книги Марата, но после двух непонятных и запутанных предложений моя жажда узнавать новое умирала. Я лазила по шкафу, в котором хранились вещи Оксаны. Для меня эти вещи олицетворяли все то же, что и сама Ксюша - другой мир, непонятным, тяжело постигаемый, но тем не менее, интересный. Сама девушка неинтересна, а ее мир - очень.
Я изучала ее красивые платья - короткие и длинные, гладкие и мягкие, роскошные и простые. Я вертела их в руках, понимая, что для меня эти вещи странные. Я рассматривала ее кофточки и красивые комбинации, которые больше открывали, чем скрывали. Вертела их и так, и эдак, задумчиво разглядывая пену кружев. Я испытывала определенное…В общем, они манили меня, мне нравились, и было непреодолимым соблазном - пройти мимо этого мира и не заглянуть в него.
Как-то раз, дождавшись, когда Марат с Оксаной свалят на очередной званый ужин, я решила примерить одно Оксанино платье. Цвета топленого молока, воздушное, чуть ниже колен, с аккуратным округлым вырезом…Оно казалось самым невычурным из всех ее нарядов. К тому же короткое. Я включила на всю КиШ и под песню “Истинный убийца” натянула платьице.
Несмотря на то, что я поправилась, слегка вытянулась и кости перестали выпирать во все стороны, платье висело на мне бесформенным мешком. И спускалось до середины лодыжек. Но не в этом дело. Я соприкоснулось с чем-то новым, о чем не рассказывал Марат и улица. А приглашение Оксаны в этот мир я принять не могла, потому что сама девушка мне не нравилась. Если я приму ее приглашение, то в какой-то степени прогнусь под нее, а этого я позволить себе не могла.
Я одела платье, достала из Оксаниной шкатулки красную помаду, провела ею по губам - неровно и криво, а красный цвет делал мое лицо слишком бледным. Подумав, с антресоли вытащила гитару Марата, сделала чуть громче музыку и….понеслась.
Я не ожидала через полчаса увидеть Марата и Оксану, которые почему-то освободились намного-намного раньше. Я не услышала, как открывается дверь, как они разуваются и проходят в зал, застывая на месте от шока и разглядывая меня выпученными глазами. Я стояла к ним спиной, сильно ударяя по струнам и подпевая Горшку. А потом в какую-то страшную и длинную секунду поняла, что музыки нет, а я стою в нелепо-великом платье, с кроваво-красными, криво нарисованными губами и хрипло горланю песню.
Каждый мой робкий шажок, пока я поворачивалась к ним лицом, отдавался тугим пульсом в висках. Глаза опустила, чтобы их не видеть, гитара сиротливо повисла в руке. Впервые в жизни мне стало стыдно так, что закололо щеки от прилившей крови. Невыносимо жарко.
— Здрасьте, - чтобы разорвать давившую со всех сторон тишину, с силой выдавила я и решилась, наконец, на них взглянуть.
Марат, скрестив мощные руки на массивной груди, сверху вниз пробегал по мне взглядом, периодически останавливаясь на гитаре, платье и губах. Его брови дрогнули от ярости, на скулах заходили желваки, а еще парень сильно сжал челюсти. Наверное, хочет мне что-то высказать.
Чечен издал какой-то непонятный звук, так что уже я удивилась, закашлялся, а потом его прорвало. Согнувшись пополам, он громко заржал, едва ли не плача от смеха. Оксана, удивленно открывшая рот, тоже хихикнула, неуверенно вначале, а потом, прикрыв род изящной ладошкой, мягко засмеялась. Марат к этому времени, чтобы не упасть, рукой оперся об стену.
Первый раз в жизни я попадаю в такую нелепую ситуацию. И первый раз испытываю смущение и стыд за себя. Еще и смех их…в ту минуту я балансировала на острой грани между облегчением и злостью. Впервые охваченная смятением, да еще наблюдая такую реакцию, я с легкостью могла сделать две вещи - присоединиться к ним, сославшись на шутку, или окончательно обидеться и психануть. Я балансировала и балансировала, скатываясь из смеха во злобу, и уже была готова сказать что-то резкое, но Марат, обессиленно подняв голову, простонал:
— Иди переодевайся и смывай все.
Я поспешно юркнула в их комнату, в которой царил банальный срач. Я не собиралась ничего красть и положила бы все на место, как было, но они пришли очень рано, буквально сразу после ухода, и я не успевала. Стянула платье, проскользнула в свои вещи и попыталась соорудить подобие порядка.
Когда я прибралась и робко заглянула на кухню, эти двое уже успокоились. Марат, правда, глянув на меня, снова прыснул от смеха, но тут же взял себя в руки. Оксана не смеялась.
— Садись рулет есть, - пригласил Марат, приглашающее выдвинув табуретку.
– Горе луковое.
Молча плюхнулась, глядя на собственные руки, сложенные на коленях. Самое противное, что теперь мне хочется оправдываться, а как оправдываться и в чем - я не имею ни малейшего понятия. Через пять минут напряженного молчания - лично для меня - я не выдержала.
— Почему вы смеялись?
Оксана и Марат удивленно переглянулись.
— А что мы должны были делать?
– осторожно уточнила Оксана, боясь меня вывести из равновесия. Иногда она забывалась, но все-таки по-прежнему говорила со мной с оглядкой, опасаясь моей реакции. Вот и сейчас боялась сказать что-то не то.
– Ты выглядела…мило.
— Я не выглядело мило, - огрызнулась.
— Не выглядела, - подтвердил Марат, осаждая меня и мой гонор.
– Ты выглядела смешно. Поэтому и смеялись.
Я дождалась, пока Марат уйдет в ванную, и спросила у Ксюши, мывшей тарелки.
— Почему ты не ругалась?
Та осторожно отставила тарелки в сторону и присела рядом со мной.
— Почему я должна была тебя ругать?
— Потому что это были твои вещи. Дорогие. Я взяла их просто так.
— Ну и что?
– она ободряюще накрыла мою холодную ладонь своей. Теплой.
– Саш, это нормально, что тебе нравятся платья и косметика. Ты же девочка. В этом ничего плохого и зазорного нет.