Труды по россиеведению. Выпуск 4
Шрифт:
Еще более яркое и трагическое выражение политика навязывания своей воли и неприкрытого давления со стороны Запада получила в военной операции против Югославии в 1999 г. – в вопиющем противоречии с международным правом и без санкции ООН. Это первый пример массированного разрушительного применения военной силы в Европе после 1945 г. Операция вызвала шок среди россиян, традиционно симпатизировавших сербам. Они восприняли ее как «показательную порку» маленькой страны для запугивания большой державы – России. После смены администрации в США в 2001 г. и чудовищных террористических актов 11 сентября силовая линия Вашингтона была возведена в абсолют. Вслед за справедливой, законной и успешной операцией в Афганистане США вторглись в Ирак (под надуманным предлогом и без санкции ООН), намереваясь в дальнейшем переформатировать весь Большой Ближний Восток под свои экономические и военно-политические интересы.
«Империи не проявляют интереса к действиям в рамках международной системы; они претендуют на то, чтобы самим быть международной системой, – писал о такой политике Генри Киссинджер. – Империи не нуждаются в балансе сил. Так вели свою внешнюю политику Соединенные Штаты на Американском континенте и Китай в Азии на протяжении большей части своей истории» (21, с. 21). В этом заключалась стратегическая ошибка Вашингтона, ибо после окончания холодной войны мир не стал однополярным. Наоборот, быстро формировалась многополюсная и многоуровневая система международных отношений. Держава, самонадеянно бросившая вызов новой системе и вставшая на путь односторонних и произвольных силовых действий, неизбежно должна была встретить сопротивление других государств, независимо от ее экономической и военной мощи. В этом в середине 80-х годов убедился Советский Союз, но США самонадеянно полагали, что им не пристало учиться на ошибках павших империй.
Скандальные факты представления заведомо ложной информации государственными органами США для оправдания вторжения в Ирак, вопиющие нарушения прав человека при оккупационном режиме, в тюрьмах Абу-Грейв и Гуантанамо, явно одобренные Вашингтоном предвзятые суды и средневековые казни иракских лидеров (вопреки протестам Европы) – все это густо запятнало моральный облик США во всем мире.
Соединенные Штаты увязли в оккупационной войне в Ираке, подорвали коалиционную политику ООН и НАТО в Афганистане, связали себе руки в отношении Ирана и КНДР. Вашингтон спровоцировал небывалый подъем антиамериканских настроений во всем мире, новую волну активности международного терроризма и распространения ядерного и ракетного оружия. Все глубже вовлекаясь в дела постсоветского пространства и обостряя отношения с Россией (что привело стороны на грань вооруженного столкновения во время конфликта России с Грузией в августе 2008 г.), США утрачивали влияние в Западной Европе, на Дальнем Востоке и даже в своей традиционной «вотчине» – Латинской Америке. Помимо объявленных Вашингтоном врагов («ось зла»: Ирак, Иран, КНДР, Сирия, Куба) односторонняя силовая политика США объединила в лагере международной оппозиции столь разные державы, как ФРГ, Франция, Испания, Россия, Китай, Индия, Узбекистан, Венесуэла, Боливия, Эквадор, Никарагуа, многие страны Лиги исламских государств.
В 1990-е годы вместо того, чтобы беспардонно вмешиваться во внутренние дела России, США и НАТО следовало обеспечить Москве максимально благоприятную внешнюю среду безопасности и перспективы глубокого вовлечения в военно-политические и экономические международные институты Запада. Ведь в тот переходный период Россия была совершенно открыта для такого сотрудничества, приветствовала его позитивное влияние на процесс строительства демократии.
Но все было сделано с точностью до наоборот: наряду с вовлечением во внутренние дела России Запад спешил в максимальной степени воспользоваться внешнеполитической и военной слабостью Москвы, чтобы «застолбить» как можно больше преимуществ, пока она не начнет отстаивать свои собственные национальные интересы. Это вызывало возмущение подавляющей части нового политического класса, считавшего, что Россия выиграла холодную войну, обретя государственность и суверенитет. Именно политика Запада в отношениях с Россией наряду с «шоковой терапией» явилась самой серьезной причиной ослабления с начала 90-х годов российских демократических партий и движений. Международный курс США все больше походил на внешнюю практику СССР, против которой выступали советские демократы и диссиденты до августа 1991 г.
Как отмечалось выше, стратегия Запада выразилась в расширении НАТО на восток, в попытках подорвать СНГ и ОДКБ, в навязывании России неравноправных договоров по разоружению 21 , наконец, в односторонней позиции альянса по югославским конфликтам, завершившимся массированными авиационно-ракетными ударами по Сербии и массовым изгнанием сербов из Косово. Все это делалось вопреки бессильным протестам Москвы, используя непоследовательность ее внешней политики. Война в Югославии в 1999 г. была поистине поворотным пунктом в отношении российской общественности и политических кругов к НАТО и США. После этого оно неуклонно ухудшалось; исключением был кратковременный всплеск доброго сочувствия после атаки террористов на Нью-Йорк и Вашингтон 11 сентября 2001 г.
21
Например, первый вариант Договора СНВ-2 от 1993 г. предусматривал 10-летний срок выполнения, который был экономически неприемлем для России и предполагал резкое нарушение паритета в пользу США.
Реальное отношение к России большинства политиков в США и значительной их части в Западной Европе в первые полтора десятилетия после холодной войны наиболее откровенно выразил известный английский политолог Лоуренс Фридман: «Нет более никакой конкретной причины классифицировать Россию как “великую державу”, – писал он. – …Поэтому она не может более ожидать привилегий, уважения и особой деликатности в отношении к ее интересам, которые обычно оказываются великой державе. Ее возражения против тенденций, которые она считает неблагоприятными для себя, или ее обязательства, которые, как она думает, принесут ей международное доверие, более не имеют значения» (19, с. 26). Подобное отношение к такой стране, как Россия, рано или поздно должно было вызвать мощную и враждебную обратную волну. Именно на этом внешнем и внутреннем фоне в стране сменилось руководство; надежда российской демократии президент Борис Ельцин назначил преемником Владимира Путин.
Для более глубокого понимания ситуации в России и отношения общества к Путину в первые два срока его президентства важно определить исторические и социально-экономические точки отсчета. По сравнению с передовыми странами Запада демократические институты России находились в эмбриональном состоянии, а реальная политическая жизнь сильно расходилась с формальными конституционными механизмами, процедурами и законодательными нормами. Большинство населения страны воспринимало такое положение как данность. Политическая элита делилась на тех, кто стремился приблизить политическую жизнь страны к конституционным стандартам, и тех, кто считал сложившуюся систему неформальных отношений органичной для России и прекрасно приспособился к ней с изрядной политической и материальной выгодой для себя (к последним относятся и российские неоконсерваторы/«неоконы» – либералы-оппортунисты 90-х годов, ставшие через десять лет ярыми националистами и приверженцами авторитарной власти).
Преобладающая часть российского народа и теперь с ужасом вспоминает «демократию» 90-х годов. Что касается следующего десятилетия (вплоть до кризиса 2008 г.), то никогда раньше – ни при Ельцине, ни предыдущие 75 лет коммунистического режима, ни сотни лет при царизме – народ не имел таких материального достатка и политических свобод, какими бы скромными они ни выглядели по европейским стандартам.
Все интересующиеся политикой и историей могли читать и говорить что угодно, не боясь КГБ. Это, кстати, породило немало эксцессов и помогло выходу в свет «творений» графоманов, мракобесов и шарлатанов, выступающих с апологетикой Сталина, Берии и даже Гитлера (см., например: 9). Выезд за границу стал свободным – были бы деньги; за общение с иностранцами никого не сажали.
Все время путинского правления (до кризиса 2008 г.) ежегодно понемногу улучшалось материальное положение населения. Зарплаты и пенсии стали платить вовремя, российские граждане впервые в своей истории в массовом порядке приобретали товары длительного пользования, покупали подержанные иномарки, строили дачи, выезжали на отдых за рубеж, захаживали в рестораны и т.п. Для страны традиционно бедной, закрытой и завистливой по отношению к загранице это явилось достижением поистине исторического масштаба.
После десятилетия непрерывных встрясок Путин обеспечил относительную дееспособность властных структур в центре и на местах. Внутриполитическая стабильность – несомненно, важнейшее достижение восьмилетнего правления Путина; именно в этом, более чем в чем-либо еще, залог его беспрецедентной и длительной популярности в стране. Исторически (за редкими исключениями – реформы царя Александра II или Столыпина и Витте) Россия и при царях, и при большевиках чаще всего страдала от пертурбаций, инициированных сверху, плохо продуманных и еще хуже осуществленных, а потому приносивших огромные издержки или противоположные планировавшимся результаты.