Турнир
Шрифт:
– Я… - начала было Серафина.
– Вон! – повторил Трис.
– Говори, Габи! – сказал он через несколько мгновений, вставая рядом с ее постелью на колени. – Не напрягайся, я услышу.
– Источники – народ, - выдохнула тогда Габи.
– Жемчужная женщина – Источник дворца, - добавила, переведя дух и справившись с очередным приступом обессиливающей боли.
– Это она с тобой сделала? – Трис все схватывал на лету.
– Да.
– Но никто, кроме тебя, ее не видел?
– Да.
– Ты, знаешь, за что? – Важный вопрос.
– Спала с Источником… - выдавила она из себя. – Назвала ублюдком. Больше не знаю.
– То есть, или оттого, что ты спала с Источником, или оттого, что ты чей-то ублюдок? Я правильно понял?
– Да.
Ну, вот она и рассказала то главное, что не могла – не имела права, - унести с собой в могилу. Она узнала часть
– Отнеси меня… вниз… - попросила она.
– Вниз, к Источнику? – переспросил Трис.
– Да.
– Тогда, держись!
4. Зандер
Случившееся в девичьих покоях заставило Зандера по-новому взглянуть сразу на несколько крайне важных для него вещей. Думал он при этом, как всегда, быстро и анализировал факты с беспристрастностью настоящего ученого. И поэтому, наверное, переоценка ценностей, - которая, как говорят, берет у некоторых людей месяцы и годы, - произошла у него практически мгновенно. Род озарения, если можно так выразиться, настоящий инсайт[8], и при этом инсайт интеллектуальный, а не какой-нибудь там метафизический. Открытий было несколько, и каждое из них требовало дальнейшего исследования и осмысления. Во-первых, Зандер принял, как данность, что обладает некой магической интуицией, в которую прежде никогда не верил. Считал это фантазией и дурью, вроде общения с душами предков, но, тем не менее, что-то же случилось. И что это было, если не интуиция, предзнание, о котором говорят, что оно принципиально невозможно, а то и прорицание, хотя Дара пророчества Зандер прежде за собой не замечал. Однако факты упрямая вещь, и они таковы. Он встревожился, когда, прервав разговор на самом интересном месте, Габриэлла Мишильер отправилась припудрить носик. В тот момент Зандер счел охватившее его чувство обычным разочарованием, но, глядя сейчас из настоящего в прошлое, он осознал, что это было истинным предчувствием беды.
Второй раз странное и ничем не мотивированное ощущение опасности коснулось его сердца буквально через пару минут. И опять, как и прежде, он с готовностью принял самое простое объяснение из возможных: ему просто жаль, что они с Габриэллой не продолжили разговор и не достигли некоторого взаимопонимания, чем бы это ни было на самом деле и куда бы это взаимопонимание их, в конце концов, ни привело. Однако чуть позже, подвергнув свои ощущения детальному анализу, Зандер пришел к выводу, что, не зная того, что именно происходило тогда в дамской комнате, - этого он, впрочем, так пока и не узнал, - он все-таки уловил отголосок смертельной опасности, угрожавшей Габриэлле Мишильер, и присутствие кого-то – опасного и непостижимого, - кого назвал мысленно божественной сущностью. Кто это был или, возможно, что это было, определить не удалось, но присутствие этого могущественного Нечто сомнений не вызывало.
И наконец, последний эпизод. Тревога Зандера, как показали дальнейшие события, была вполне оправданна. Но о том, что Э’Мишильер стоит на пороге смерти, он подумал только тогда, когда, рванув с места, ее черный болид исчез за поворотом. Вот после этого он и позвонил Тристану. В тот момент он еще сомневался в обоснованности своих страхов, и звонок потребовал от него серьезного душевного усилия, но, повесив трубку, Зандер уже знал, что не ошибся, и дела Габриэллы действительно плохи.
Однако было и кое-что еще. Уже, вскочив в свой автомобиль – этот изысканный Альфа Ромео[9] он купил под влиянием все той же Габриэллы Мишильер, - и проносясь с ревом форсированного двигателя сквозь вечерний город к палаццо Коро, Зандер признал очевидное: Габриэлла ему не безразлична, и это был факт, который стоило иметь в виду. Раньше он, вообще, полагал, что лишен способности любить. Но, если честно, он о такой возможности просто не думал. Все, что касается женщин и не имеет отношения к натурфилософии, было ему попросту неинтересно. Сейчас же, во время Турнира, он начал интересоваться противоположным полом просто в силу обстоятельств, но даже не подозревал, что одна из этих женщин может вызывать у него настолько большой интерес. Тем не менее, это случилось, и теперь Зандер должен был понять, что ему с этим делать, поскольку влюбился он, похоже, не в Анаис, с которой провел по-настоящему волшебную ночь, а в Габриэллу, с которой ему не удалось даже объясниться по-человечески. Однако исследовать характер своих
Тревога, так неожиданно посетившая считавшееся прежде равнодушным сердце Зандера, была столь велика, что он даже не запомнил, как добрался до палаццо Коро и как в него попал. Очнулся он, если так можно выразиться, уже в знакомой ему официальной гостиной, оформленной в варварском стиле «поздних Меровингов»[10]. Здесь, выпив бокал какого-то вина, - вкуса он не разобрал или не запомнил, - Зандер дождался выхода женщины, относившейся, на сколько он помнил, к высшему руководству клана. Однако одно то, что поговорить с ним спустилась баронесса де Грамон де Мишильер, вернуло Зандера к реальности, как ведро холодной воды, вылитое на голову. Конкордия де Грамон, судя по как-то брошенному Трисом замечанию, не любила гостей и выходила к ним только во время официальных визитов. Ее появление, таким образом, наводило на очень неприятные мысли.
– Князь, - чуть поклонилась немолодая женщина.
– Баронесса, - так же вежливо ответил Зандер, отмечая краем сознания, что палаццо Коро «звучит» сейчас, как растревоженный улей. – Могу я видеть господина тана?
– Боюсь, что в данный момент это невозможно, - дипломатично ответила женщина, а Зандер рассмотрел наконец ее лицо и едва не пришел в ужас.
Баронесса, всегда тщательно следившая за собой и выглядевшая гораздо моложе своих лет, за какие-то два дня, что прошли с их последней, пусть и мимолетной, встречи, резко состарилась. Глаза запали, лицо осунулось и побледнело. Поблекли даже губы, которые обычно поражали своим насыщенным природным цветом.
– Что-то случилось с Габриэллой? – спросил он прямо.
– Да, - подтвердила его опасения пожилая женщина. – Ей сейчас нездоровится, князь, и поэтому она не сможет вас принять. Тан у нее.
«Нездоровится? – мысленно покривился Зандер. – Это теперь так называется? Великие боги, что за эвфемизмы! Нездоровится, и поэтому весь замок стоит на ушах?»
– Могу я… - Зандер не договорил, поскольку окончательно понял всю бессмысленность дальнейших расспросов, однако на помощь ему неожиданно пришла именно его собеседница, баронесса Конкордия де Грамон де Мишильер.
– Вот что, князь, - сказала она ему тихо, но со значением, - я понимаю вашу озабоченность состоянием здоровья моей дорогой племянницы. А потому – в качестве исключения, - могу предложить вам остаться здесь, в этой гостиной и подождать развития событий.
– Простите, князь, но это все, что я могу вам сказать, - остановила она попытку задать ей еще один вопрос. – Оставайтесь, если хотите. Я распоряжусь подать вам вино и закуски прямо сюда…
И все, собственно. Ему оставалось только ждать и надеяться на лучшее, потому что, едва пожилая баронесса скрылась за дверью, как у Зандера случилось новое прозрение. И, если верить тому, что он почувствовал, дела Габриэллы обстояли катастрофически плохо. Он по-прежнему не знал, в чем там дело, но в его спутанных мыслях неожиданно мелькнуло слово «агония», и от предположения, что это конец, ему стало по-настоящему плохо. Никто не должен умирать в расцвете сил, тем более, этого не должно было случиться с такой великолепной женщиной, какой являлась в его, - да и не только в его, - глазах Габриэлла Э’Мишильер. Обуреваемый этой и подобными ей мрачными мыслями, Зандер ходил по гостиной из угла в угол и даже не заметил, как ему принесли вино и засахаренные фрукты. Очнулся он только тогда, когда вдруг второй раз за день почувствовал близкое присутствие божественной сущности…
[1]Бранч - в США и Европе приём пищи, объединяющий завтрак и обед.
[2] Раут - званый вечер в высшем обществе, собрание схожее с балом, но без танцев.
[3] Оксюморон - образное сочетание противоречащих друг другу понятий; остроумное сопоставление противоречивых понятий, парадокс; стилистическая фигура или стилистическая ошибка - сочетание слов с противоположным значением (то есть сочетание несочетаемого).
[4] Анаис аналог имени Анна. Но в голландском языке, - а речь идет о принцессе Брабантской, - одно из уменьшительно-ласкательных имен, образованных из имени Анна – это Натье.