Твое сердце принадлежит мне
Шрифт:
В желтом ветре горящие фары автомобилей, казалось, зависали на перекрестках, с пальм срывало засохшие листья, перекати-поле подхватывало на пустырях и забрасывало на улицы. Автомобили раскачивались, стекла дребезжали, ветер демонстрировал такую силу, что язычник, наверное, мог бы приносить ему в жертву корзины цветочных лепестков, чтобы, подхватив их, ветер смилостивился и не уничтожал все живое.
Положив фотографии в конверт, Райан вышел из кабинета.
– Джордж, Кэти, отсюда я лечу в Денвер. Не знаю, нужен ли мне сопровождающий, но есть шанс, что защита все-таки понадобится. И я бы хотел,
– У нас обоих есть лицензия штата Колорадо, – ответил Зейн, – и Кэти так же хорошо владеет пистолетом, как и я. Чего уж там, она – более меткий стрелок.
– Готова поставить на это двадцать долларов против одного, – ввернула Кэти.
– Вы готовы лететь в Колорадо, Кэти? – спросил Райан.
– У меня с собой только одна смена белья.
– Больше вам и не понадобится. Завтра мы вернемся в Калифорнию.
По правде говоря, он сомневался, что пятидесятивосьмилетняя Исмена, милейшая женщина, по словам Ванды Джун, могла представлять угрозу его безопасности.
Райан хотел, чтобы его сопровождал скорее компаньон, чем телохранитель. Прошлый год он провел практически в одиночестве, и недостаток общения начинал сказываться.
А Денвер представлялся ему слишком опасным местом, чтобы оказаться там одному. В прошлый раз он прилетел туда в смятении чувств (в таком же состоянии летел и сейчас), а улетал глубоко потрясенным, в одном шаге от отчаяния.
Кроме всего прочего, Райану хотелось задать Кэти один вопрос с того самого момента, когда он увидел ее в гараже Спенсера Баргхеста. Чувствовал, что ему необходимо задать его. Крайне важный вопрос. Он просто не знал, каким он будет. Вопрос этот уже начал формироваться в глубинах его сознания. И оставалось надеяться, что в Денвере он поднимется на поверхность.
Через сорок минут после вылета из Лас-Вегаса, высоко на Ютой, Райан поднялся с кресла, извинился и прошел в туалет.
Упал на колени перед унитазом, его вырвало. Желудок дал о себе знать еще перед взлетом, а в полете стало только хуже.
Райан дважды прополоскал рот, вымыл руки. Его поразила бледность пальцев, они стали белыми как мел.
Посмотрев в зеркало, Райан увидел, что лицо еще бледнее, чем пальцы. Губы стали бесцветными.
С неохотой встретился взглядом со своими глазами и по какой-то причине подумал об Элвине Клемме, оказавшейся под рукой стремянке, оказавшемся под рукой бетонном блоке, о шелковом шарфе и так вовремя случившемся инфаркте.
Ноги стали ватными, он опустился на сиденье унитаза. Руки дрожали. Райан переплел пальцы в надежде унять дрожь.
Не помнил, когда поднялся, чтобы вновь вымыть руки. Пришел в себя, когда уже намыливал их.
Снова сидел на унитазе, когда услышал постукивание. Сердце его ускорило бег, пока он не понял, что стучат в дверь.
– Как вы? – спросила Кэти Сайна.
– Извините. Да. Извините.
– Все в порядке?
– Немного замутило, – объяснил он.
– Вам что-нибудь нужно?
– Одну минуту. Только одну минуту.
Сайна ушла.
Вырвало его, конечно, не от воздушной болезни, а от страха перед тем, что он найдет на земле, в Денвере, в доме Исмены Мун, который ранее был домом Исмей.
Глава 47
Оставив над собой звезды и луну, они спустились сквозь толстый слой облаков, полный воздушных ям, и внизу появился Денвер, сверкающий огнями в чистом ночном воздухе.
С борта самолета Райан позвонил Исмене, рассказав лишь, что ее умершая сестра сделала ему доброе дело, которое он никогда не забудет, он находится в Денвере и хотел бы заехать в гости, чтобы побольше узнать об Исмей. После того как Исмена с радостью согласилась, он договорился о том, чтобы в аэропорту его ждал «Кадиллак Эскалада».
Этот январский вечер выдался таким морозным, что и холодные руки Райана в сравнении с воздухом казались теплыми. Дыхание паром клубилось у рта, даже рассеивалось не сразу.
Желудок угомонился, в отличие от нервов, и после того, как свои небольшие дорожные сумки они поставили в багажное отделение «Эскалады», Райан попросил Кэти сесть за руль. Устроившись на пассажирском сиденье, прочитал вслух адрес Исмены с листка блокнота, и Кэти ввела его в навигатор.
Водила она отлично, управляла большим внедорожником с такой легкостью, будто проехала на нем пятьдесят тысяч миль. Райан подозревал, что столь же непринужденно она бы справилась не только с оружием или автомобилем, но и с любым техническим устройством, агрегатом, инструментом, потому что предпочитала их людям.
Сам процесс вождения вызывал у нее чуть заметную подсознательную улыбку, лицо перестало быть маской, таким расслабленным Райан его еще не видел.
– Нужно ли мне знать, кто эта женщина и почему мы к ней едем? – спросила Сайна.
Он рассказал, как Исмей Клемм поддерживала его при взятии биопсии сердечной мышцы… и об интересной подробности, о которой узнал только сегодня: медсестра умерла за двадцать один месяц до их встречи.
И не увидел на лице Кэти той реакции, которой мог бы ожидать. Улыбка осталась, она по-прежнему смотрела на дорогу, словно он не сказал ей ничего удивительного, наоборот, оглядев низкое небо, поделился мыслью о том, что скоро пойдет снег.
– Двадцать один месяц, – повторила она. – И что, по-вашему, из этого следует?
– Исмена и Исмей – однояйцевые близнецы.
– Так вы… что? Думаете, что в лабораторию, когда у вас брали биопсию, приходила Исмена?
– Возможно. Вероятно.
– Но она назвалась Исмей. Зачем?
– Вот это я и хочу выяснить.
– Полагаю, хотите.
Он ждал продолжения. Но Кэти ехала молча, произнося только: «Да, мэм» всякий раз, когда женский голос навигационной системы выдавал очередную инструкцию.
В силу особенностей той деятельности, которой занималась Кэти, ее специально инструктировали: внимательно прислушивайся к тому, что рассказывает клиент о своих проблемах, и не проявляй любопытства к той части истории, которую он решил оставить за кадром. Но ее способность имитировать полное отсутствие заинтересованности казалась фантастической.
Когда навигатор объявил, что до последнего поворота налево триста ярдов, Райан узнал парк, в котором росли осины, и церковь за ним.
– Остановитесь, – попросил он. – Я знаю это место. Если ее дом за углом, мы сможем дойти до него пешком.