Творческий отпуск. Рыцарский роман
Шрифт:
Ан рут обратно к «Поки» мы видим у поверхности двойного краба: брачующаяся пара голубых обнимается, совокупляется и плывет боком одновременно. Как обычно, вид этот Фенвика слегка возбуждает, несмотря на его бестактность чуть ранее. Сьюзен это напоминает, что раньше мы не заметили никого, приглядывающего за той чащобой крабовых ловушек у волнолома. Мы вновь взбираемся на тендер и тщательнее сверяемся с нашим «Мореходным путеводителем»: никакого упоминания об острове Ки; ни единого следа его на картографических вкладках района реки Йорк / бухты Мобджек Чесапика. Время до полудня – безвоздушное, знойное, больше похожее на лето, чем на весну, – мы проводим за ремонтом того, что способны починить, и наводим везде порядок после нашего океанского перехода и шторма. Хоть нам и нервно, мы не видим и не слышим на берегу больше ничего необычного. К полудню готовы сниматься с якоря, однако Норфолкская метеостанция извещает, что в середине дня область прослушивания пересечется холодным фронтом, а предварит его линия гроз. К 1400 в южном Мэриленде и северной Вирджинии объявлено штормовое предупреждение.
Мудрые моряки с
Мы уже слышим первый гром и ощущаем первые колыханья норд-веста. В счастливой противоположности хрястю и хлобысю нескольких ночей назад мы в фуфайках расслабляемся в рубке, наслаждаясь птичьим воодушевлением, видом того, как лиственные подветренные деревья выворачиваются серебром кверху, тем, как раскачивается на якоре «Поки», становясь носом к шквалу.
Не успевает тот нагрянуть, как мимо волнолома с урчаньем входит знакомый прогулочный траулер и бросает якорь у входа в бухту, в сотне ярдов от нас. В бинокль мы удостоверяемся, что это наш вчерашний помощник, «Баратарианец II», и приветственно машем молодому человеку у якорной лебедки, кто либо не замечает нас, либо игнорирует. Вот уж ветер набирает силу всерьез; верхушки деревьев мотает, и как бы укрыты мы ни были, безо всякого разгона волны, достойного упоминания, на дректове нас все равно начинает покачивать на киле. Задержка между нырком и ударом сокращается до секунды или около того. В стоячем такелаже свистит. На тент, на палубу, на бухту падают первые громадные капли дождя. Пахнет озоном. Под обвесом вместе с нами укрывается тревожный шмель, и его никак не вынудить улететь. Капли учащаются.
В этот неподходящий миг «Баратарианец» спускает шлюпку – «Бостонский китобой» подвешен на шлюпбалках над транцем – и отправляет двух белых мужчин и одну черную женщину на берег: один мужчина и женщина в желтых дождевиках, другой мужчина нет. Собственно шторм налетает на бухту По, едва они заводят подвесной мотор и отдают концы, всем отплытием шлюпки занимаются двое в клеенке. Они исчезают в слепящем дожде и детонирующих вспышках молний: погода так внезапно сгустилась, что самого траулера нам не видно, не говоря уж про его тендер, даже в бинокль; такая ярость, что мы и представить себе не можем, как спускали бы собственную шлюпку, разве что «Поки» горел бы или тонул.
Следующие четверть часа, хоть мы в ливне и углядываем «Баратарианца II», сказать, пристала ли шлюпка к берегу и где, невозможно. Затем дождь стихает и мы видим, что «Китобой» вытащен на берег, его носовой фалинь крепится к ветви старой поваленной сосны. Парняга без дождевика, воображаем мы, должно быть, вымок ужасно. Все еще много грома с молнией, но преимущественно к востоку от нас. Воздух ненадолго остывает; ветер и дождь слабнут; край фронта миновал.
Вот на берегу вновь возникает черная женщина в желтом, спускается по склону и забирается в «Китобоя» – и возвращается на яхту. Закрепить нос и корму и поднять шлюпку на балки ей помогает какой-то член экипажа. Они, что ли, не намерены забирать тех двоих, кто еще на берегу? А если не намерены, не подразумевает ли это в итоге наличия какого-то жилья, скрытого в лесу? Как же быть с теми змеями, о которых они нас предупреждали; с тем ядовитым сумахом?
Нас это не касается; но Фенвик решает радировать нашу благодарность за совет укрыться на острове Ки, заметить, что это место не нанесено на наши, надо сказать, ограниченные карты, быть может, даже попроситься взглянуть на их собственную 12221, чтобы взять пеленг от острова Ки на поля следующей карты повыше, которая у нас осталась. Никакого ответа. Ну, они на якоре; их радисту незачем стоять вахту. Но теперь любопытство Фенна удовлетворить необходимо; маленькие тайны оказываются безобидными, каким такое обычно и бывает. Тут мы видели первую черную женщину в экипаже яхты: такое зрелище греет душу! Дождь почти совсем прекратился (и недвижный воздух опять удушлив); он просто заскочит к ним на нашем собственном тузике и поздоровается.
Но ты осторожней, волнуется Сьюзен; дело тут и впрямь нечисто. Мы еще не высказали другую возможность, пришедшую на ум нам обоим: когда Береговая охрана США попыталась сократить морские грузопотоки нелегальных наркотиков вокруг Флориды и на побережье Залива, оборот этот возрос у побережья Новой Англии и в Чесапикском заливе. Бдительное патрулирование береговой полосы такой протяженности и замысловатости невозможно, а прибыли, о которых идет речь, таковы, что контрабандисты, как стало известно, могут приобрести прогулочную яхту за $100 000 и после единственного успешного рейса затопить ее в море. Если о. Ки не разработка Компании; быть может, даже если и разработка, – ох, это пугает; но от таких, как Эйджи и Тёрнер, нам кое-что известно о связях Компании с мафией… [49]
49
Напр., не только печально известные и безуспешные попытки Управления привлечь наемников мафии к покушению на премьера Фиделя Кастро (и тем самым предположительно восстановить бандитское влияние в де-революционизированной Гаване), но и выдача оперативников ЦРУ за мафиози в целях налаживания контактов с анти-Альендевскими силами в Чили в 1970-м. См. «Нью-Йорк Таймз», 9 февраля 1981 г., и «КУДОВ» Ф. С. К. Тёрнера, в разных местах.
Нам необходимо прикрутить и паранойю, и писательское ощущенье интриги, объявляет Фенвик, подтаскивая шлюпку за фалинь. Но едва оседлывает он транец «Поки», чтобы спуститься в нее, его останавливает врум-врум крупных дизелей. Из кормовых портов «Баратарианца» клубится дым выхлопа, и мисс Желтый Дождевик брашпилем выбирает якорь. Не успевает Фенн спуститься, чтобы вновь попробовать УКВ, как траулер выскальзывает из бухты По в открытый Залив, к далекому грому.
Фенн все равно пытается: Парусная яхта «Поки» вызывает моторную яхту «Баратарианец-Два», эт сетера. Нет ответа. Время 1730; дневного света еще хватит, чтобы пошарить по этим лесам. Никаких гвоздей, постановляет Сьюзен: ни мы вдвоем, ни ты один. И хоть оба мы устали, думаю, сегодня ночью нам нужно стоять вахту.
Договорились. Фенвик даже раздумывает, не распечатать ли верный девятимиллиметровый пистолет, пока Сьюзен ему не напоминает сентенцию Чехова о том, что пистолет, повешенный на стену в Действии Первом, в Действии Третьем обязан выстрелить.
Тогда давай уберем в кобуру и наше воображение, понуждает ее Фенн. Музыка. Ром. Любовь. Ужин. И пора дать Кармен Б. Секлер знать, что мы вернулись. А она уж обзвонит остальных.
Так мы и поступаем прежде всего. Сьюзен подымает морского радиооператора с острова Соломона, оператор коммутирует нас с «Ма Белл»; мы слышим, как «У Кармен» [50] звонит телефон. Царапучий голос Мириам произносит: «У Кармен», – и Сьюзен-черноглазка вопит от радости: Мими!?
50
Бар-ресторан матери Сьюзен в просоленном, не просыхающем балтиморском районе Феллз-Пойнт; маленькое, неблагопристойное, забитое под завязку, выгодное предприятие, у Кармен Б. Секлер не единственное. Сикось-накось она там или нет, на цыганских плечах у К. Б. С., по нашему мнению, идише копф покойного Джека Секлера.
Сьюз?
Мы дома!
Сестры еще несколько мгновений визжат друг дружке, как школьницы: У нас все хорошо! У нас все хорошо! У нас тоже все хорошо! У нас пару ночей назад был этот жуткий шторм, но теперь все хорошо! Мы за вас переживали; чуть весь Балтимор к чертям не сдуло. Вы где? Ну, мы точно не знаем, Мимси: про это место мы раньше никогда не слыхали: остров Ки у нижнего западного побережья, возле реки Йорк. Но мы в безопасности и завтра двинемся наверх! Как Ма? Она там? Ма прекрасно. Она сегодня вечером с Бабулей [51] . Здесь только я да Иствуд Хо [52] и мальчики [53] . Еще слюнтяи и синяки. Иствуд занят на кухне; я заправляю баром; Си вытирает столики. Секундочку, Шуш [54] ; мне нужно напоить животных.
51
Хава Секлер, 85 лет, урожденная Хава Московиц, из-под Минска, Россия; точная дата рождения неизвестна, но стоял второй вечер Рош ха-Шана 1894-го, и потому с тех пор отмечается, какой бы ни была календарная дата. Супруга покойного Аллана Секлера и мать покойного Джека Секлера, а тем самым свекровь, по духу, если больше и не по закону, Кармен Б. Секлер и бабушка Сьюзен и Мириам. Ныне дряхла и более-менее заточена в частном еврейском доме престарелых в Пайксвилле.
52
Он же Кан Фунг Хо и Хо Ка Дяо, 32 года, из старого университетского города Хюэ, Вьетнам, почти полностью разрушенного при Тетском наступлении в феврале 1968-го; впоследствии из Сайгона и с острова Кан Фунг в нижнем течении Меконга. С 1974 года житель США; с 1977-го, когда объявился в Феллз-Пойнте, любовник Мириам Секлер и отец ее второго ребенка (см. примечание ниже). В Хюэ и на острове Кан Фунг был признанным молодым виртуозным народным поэтом-певцом в богатой и сложной традиции вьетнамской устной поэзии, на протяжении веков популярной как среди высокообразованных людей, так и у крестьян и детей. В Балтиморе он готовит мидии на пару и фаршированного осьминога – специалитеты ресторана «У Кармен». Больше о его американском имени см. в примечании на с. 280.
53
Сыновья Мириам: Си (сокращенное от Мессия) Секлер, 11 лет, – точный зачинатель неизвестен, зато (в отличие от случая бабушки Хавы Секлер) дата зачатия установлена точно и травматично – нескладный недоумок, но ребенок ласковый и покладистый, толстый и невозмутимый, как юный Будда, хотя все его возможные отцы были европеоиды; Эдгар Аллан Хо – ребенок Мириам от ее текущего любовника. По внешности своей такой же европеоид, как его единоутробный брат парадоксальный азиат, ребенок был назван не только в честь предполагаемого предка своей матери (и Сьюзен) Э. А. По, но еще и по причине случайного, выдающегося сходства своего вьетнамского отца с этим поэтом. Материнским воспитанием обоих детей занимается скорее Кармен Б. Секлер, а не полоумная Мириам, – как и приглядом за их матерью и бабушкой их матери.
54
Еще одно из множества прозвищ, даваемых сестрами друг дружке. Шуш (и Шуши) – сокращение от Шошаны, что на иврите значит Сусанна, Сьюзен и, кстати сказать, Роза.