Творцы апокрифов [= Дороги старушки Европы]
Шрифт:
– Возможно, – легко согласился Франческо, тряхнув копной вьющихся волос, и, вспомнив, поднял палец: – Мессир Дугал просил разбудить его, когда вы вернетесь. Он хотел рассказать нечто важное. Но, пока нас не тревожат, может, повременим хотя бы до середины дня? Мы тогда выясним, каково наше положение, а он придет в себя.
Сэр Гисборн ничуть не возражал. Любая тайна могла потерпеть пару часов, а его компаньону в самом деле настоятельно требовался отдых.
– Я попробую обратиться к монне Бьянке, – слегка смущенно пообещал итальянец, уже стоя возле двери. – В замке наверняка есть лекарь, однако нам требуется не только целитель, но и его молчание. Если мы скажем – мессир Дугал слегка перебрал хмельного и свалился с лестницы, нам не поверят и сообщат хозяевам.
– Возникнут подозрения, – продолжил мысль Гай. – Хотя мы и так по уши в них. Ладно, иди, только не забывай об осторожности. Правильно говорят: «Горе побежденным». На их долю выпадает самое тяжкое – ожидание, как распорядится их судьбой победитель.
Франческо пожал плечами и бесшумно выскользнул в коридор. Сэр Гисборн вяло подумал, что надо бы запереть за ним дверь, но какая польза от засовов? Если хозяева Ренна пожелают войти, их ничто не остановит. Гаю стало тоскливо и одиноко, и он в который раз запоздало пожалел, что позволил втянуть себя в это безумное предприятие. Он вполне мог отправиться в Палестину немного попозже, вместе с собиравшимися в Портсмуте рыцарями. А сейчас все идет к тому, что в этом году он Святой Земли не увидит, и трудно сказать, доберется ли туда вообще. Мишель де Фармер и его оруженосец напрасно прождут в Константинополе два условленных месяца, решат, что попутчики безнадежно отстали, с сожалением разведут руками и отправятся в путь без них. Грандиозные замыслы рассыпаются, как детские постройки из песка, смываемые приливной волной, и на берегу остается весьма обескураженный милорд Гай Гисборн из Ноттингама, лишенный друзей, поддержки и жизненной цели.
* * *– Простите, я вам не помешал?
Не расслышавший дверного скрипа Гай вскочил, отпихнув табурет, и протягивая руку к лежавшим на столе ножнам. Визитер не относился к семейству де Транкавель, но сэру Гисборну не понадобилось долго рыться в своей памяти, чтобы узнать, кто это. Он уже встречал этого человека – седеющего аристократа в черном костюме, лихо сдвинутом набок ярко-малиновом берете и привычкой носить длинный узкий меч на правом боку, что непреложно означало: владелец оружия – левша. Больше месяца назад Гай столкнулся с этим типом на постоялом дворе в Туре, получив недвусмысленное предупреждение – забыть о Тулузе, пропавших документах и поручении принца Джона. Поначалу сэр Гисборн полагал тот краткий разговор за плод собственного разыгравшегося воображения, однако в последнее время переменил мнение. Последуй они совету незнакомца, давно уже стояли на пристани в Марселе и приценивались к оплате за перевозку через Средиземное море.
– Вот именно, – кивнул неизвестный, словно отвечая на мысли Гая, невозмутимо присел на первый попавшийся табурет, и деловито загремел кувшинами, выискивая еще не опустошенный. – Но вам было угодно проявить благородство, и вот теперь вы расхлебываете последствия. Добрый день, мессир Гисборн. Садитесь, потолкуем. У меня не так много времени, но, признаться, вы меня чрезвычайно заинтересовали. Меня вообще интересуют личности, выделяющиеся среди общей благочинной серости. Семейство де Транкавель, например. Или понаслышке знакомый вам, небезызвестный маркграф Конрад Монферратский.
– По-моему, я вас знаю, – выдавил Гай, не решаясь сесть и невольно отступая поближе к полыхающему зеву камина. Показалось или нет, но в комнате стало ощутимо холоднее.
– Меня многие знают, – согласился незнакомец, наконец-то найдя не откупоренную бутыль и переливая ее содержимое в неизвестно откуда взявшийся позолоченный кубок. – А поминают еще чаще, нежели моего вековечного оппонента. В обморок грохаться не собираетесь? Нет? Вот и славно. Приношу свои извинения за устроенную вам маленькую неприятность в Туре, однако, согласитесь, у нас обоих не хватало времени на долгие и подробные разъяснения, кто есть кто. Кроме того, я тоже склонен к предубеждениям и счел вас одним из представителей туповатого рыцарского племени. Сейчас у нас имеется время… Потому для дальнейшего разговора мне понадобится имя. Скажем… – он задумчиво изогнул бровь. – Мессир де Гонтар, давний друг здешней благородной фамилии…
– И покровитель замка Ренн, – неосмотрительно брякнул Гай, чувствуя, как сердце медленно, но верно проваливается в желудок, оставляя вместо себя зияющую промерзлую пустоту. Собеседник окинул его внимательным взглядом кремнисто-серых глаз:
– И покровитель замка Ренн, если угодно. Мне давно приглянулось это местечко и его владельцы, – он хмыкнул и язвительно проговорил: – Мессир Гисборн, ваш следующий вопрос написан у вас на лице: «Что вам, то бишь мне, надобно от честного христианина?».
– Но раз вы здесь, значит, вам что-то нужно, – робко заикнулся сэр Гисборн. – Мне как-то затруднительно представить, чтобы вы просто зашли поговорить…
– На редкость верная мысль, – создание, называвшее себя «мессиром Гонтаром», подняло кубок в приветственном жесте. – Действительно, неужели мне больше нечего делать, как мотаться туда-сюда между вашим незначащим мирком и тем великолепным местом, где я… скажем так, постоянно обитаю? Однако в последнее время здесь начали твориться весьма забавные события. Кстати, долго еще вы собираетесь подпирать стену? Признаться, не люблю пить в одиночестве.
Сделав пару шагов на негнущихся ногах, Гай нащупал сидение табурета, оказавшись напротив гостя. Взял второй кубок, умудрившись не расплескать светло-золотистую жидкость, и сделал глоток. Следующий пошел заметно легче.
– Итак, несмотря на мое предостережение, вы здесь, – мессир де Гонтар задумчиво побарабанил пальцами по столу, и Гисборн неожиданно обратил внимание, насколько ухоженные у его визитера ногти, хотя и длинноватые. – Что с вами прикажете делать? Надо отдать вам должное, вы настойчивы, предприимчивы, сообразительны, кое-кто из вас даже обладает такой редкостью, как логический склад ума и врожденный дар предводителя. Кроме того, вашему разуму каким-то образом удалось остаться не слишком замутненным. Да, вы повторяете внушенные с детства благоглупости, однако в глубине души прекрасно осознаете, что это – не более чем дань вежливости и традициям. Скажите, мессир Гай, вы испытали бы сожаление, глядя на то, как разрушается, скажем, собор в Тулузе? Думаю, что да. Я тоже способен испытывать сожаление, чтобы там не говорили завистники и недоброжелатели. Я сожалею, когда вижу людей с незаурядными задатками, загубленными во имя сохранения общественного спокойствия. «Никто не должен выделяться, – вот так на самом деле звучат проповеди всех ваших пастырей. – Сиди смирно и не высовывайся». Потому, как я уже говорил, мне отчасти симпатичны незаурядные личности, входящие в вашу маленькую дружную компанию. Это не комплимент, всего лишь сухое подтверждение фактов. Я бы сравнил вас с горстью песка, насыпанного в жернова времен. Вряд ли вы сумеете остановить их вращение – это никому не под силу – но вполне можете замедлить или даже слегка изменить. И, разумеется, любой, а не только я, предпочел, чтобы происходящие изменения соответствовали его желаниям и планам.
– Но для этого требуется наше согласие, разве не так? – подозревая, что в словесном поединке над ним легко одержат верх, Гай решил придерживаться иной тактики. Раз его назвали «представителем туповатого рыцарского племени», он и будет таковым.
– Святые небеса! – скривился гость, дернув углом узкогубого рта. – Простите, вырвалось. До чего же вы, люди, все-таки предсказуемый народ! Вечно-то ожидаете каких-то гадостей, ищете подвохов. Что, ожидаете предложения золотых гор и короны Британии впридачу? Не дождетесь. Я вам не итальянский торговец и не еврейский ростовщик. Можете катиться на все четыре стороны… если сумеете выбраться отсюда. Сами, без посторонней помощи. Единственное, что могу вам посоветовать – использовать голову не только для ношения шлема. Вы, сэр Гисборн, изрядный тугодум, что есть, то есть, но медленное соображение еще не означает глупости. Постарайтесь хоть на миг снять со своих глаз решетки, скованные из ваших дурацких представлений о том, что достойно, что недостойно, и здраво оценить ситуацию. Жаль, здесь нет вашего друга фон Райхерта…
– Вы его знаете? – насторожился Гай, мгновенно припомнив, как отзывался о германце Мак-Лауд.
– Как я уже говорил, я знаю многих сильных и слабых мира сего, – отмахнулся мессир де Гонтар. – Помнится, он даже как-то рискнул вступить со мной в диспут о судьбах мира… Так вот, герр Райхерт сумел бы вам кое-что растолковать даже лучше, нежели я, ибо он – лицо заинтересованное.
– В чем? – быстро осведомился сэр Гисборн.
– Спросите его сами при встрече. Думаю, для вас это будет весьма поучительная беседа. Так вот, я предлагаю вам хоть раз в жизни серьезно задуматься. Помните, что выбор есть всегда, и мир не сошелся клином на Палестине. Подвиги и славу всегда можно найти в другом месте.