Творцы апокрифов [= Дороги старушки Европы]
Шрифт:
– Полагаю, я в состоянии разрешить ваши затруднения, – с легкой насмешкой заявил Тьерри. – Вы примерно одинакового роста и сложения с Рамоном…
– Так и знал, что этим закончится, – Мак-Лауд качнулся вперед, преодолел два шага до ближайшего табурета, рухнул на него, едва не своротив стол, и приглушенно взвыл, задев поврежденную руку. Спустя несколько мгновений он взвыл еще раз, не найдя ни одного полного кувшина. – Вы что, все вылакали?
– Да, и перестань буянить, – огрызнулся Гай, и тут в бессчетный раз за этот долгий день коричневатая дверная створка с тихим скрипом приоткрылась. В щель заглянуло бледное, тонкое лицо девочки-подростка с двумя темными провалами настороженных глаз.
– Бланка? – внезапно растерялся де Транкавель-средний, торопливо поднимаясь. – Что ты здесь де…
– Я пришла за вами, – девочка шустро проскользнула в комнату, замерла, прижавшись спиной к двери, и быстро заговорила: – Я видела. Это сделал Гиллем, а ему приказал Рамон.
– Что приказал? – с почти нескрываемой тревогой спросила Изабель. – О чем вы говорите, леди Бланка?
– Гиллем вместе со своей верной парочкой – Монтаро и Кристианом – подкараулили мессира Франсиско… и утащили… туда, вниз, в Убежище, – беззвучным шепотом произнесла Бланка. – Вряд ли они решатся причинить ему какой-либо вред, но как только придет Рамон…
– Проклятье! – Тьерри, на миг позабыв о своем ледяном спокойствии, треснул кулаком по столу, так что подскочила и опрокинулась тяжелая глиняная кружка. – Это уже чересчур!
– Нас опередили, – сухо заметила Изабель и повернулась к еле слышно всхлипывавшей девочке, заговорив ровным и ласковым голосом: – Леди Бланка, вы знаете, где сейчас находится ваш старший брат? Рамон? – короткий, судорожный кивок. – Можете отвести меня туда?
– Зачем? – тяжело спросил Гай, уже догадываясь о возможном ответе.
– Я должна кое о чем позаботиться, прежде чем покинуть это место, – мягко отозвалась девушка. – Женщина всегда вызывает меньше подозрений. Мне понадобится час, самое большее – полтора. Встретимся в нижнем дворе, у конюшен.
– Но… – опешил сэр Гисборн.
– Пусть идет, – непререкаемым тоном заявил Мак-Лауд. – Она знает, что делает. Так, Баохан Ши? Ты ведь не любишь проигрывать?
– Как и ты, горец, как и ты, – с этим словами мистрисс Уэстмор исчезла в темном коридоре, прихватив с готовностью устремившуюся вслед за ней девочку. Трое молодых людей озадаченно переглянулись.
– Что она задумала? – тоскливо вопросил Гай. – Дугал, что она собирается делать?
Ответа он не дождался. Тьерри выскочил вслед за дамами, коротко бросив, что вернется через четверть часа и постарается раздобыть какую-нибудь одежду для шотландца, Мак-Лауд впал в состояние тихой ярости и огрызался на любое слово, а сэр Гисборн, впервые узнавший, что такое настоящее беспокойство, поспешно распихивал их пожитки по вьюкам и мешкам, ломая голову над тем, как им быть, если компаньон окажется не в силах спуститься по лестнице или усидеть верхом на лошади. Чем бы его не напоил Франческо, снадобье оказывало свое действие, но кто может знать, на какое время оно рассчитано?
И вот еще что: почему мессир де Гонтар сказал, будто итальянец из Ассизи спас Дугалу жизнь сам того не подозревая?..
* * *Неизвестно почему, но, сидя на набитом отрубями мешке в полутемной конюшне и слушая гулкие вздохи лошадей, Гай начал успокаиваться. Большая часть интриг обитателей замка Ренн по-прежнему оставалась для него укрытой непроницаемой тенью, однако кое-что им удалось вытащить на свет, и это «кое-что» оказалось весьма неприглядным зрелищем. Теперь ясно, отчего господа из Редэ так боятся допускать посторонних в свои тайны.
«Но главного мы так и не узнали, – с сожалением подумал сэр Гисборн. – Что создало этот вихрь загадок? Какого события ждет Рамон и каким образом оно связано с Книгой?»
Он обернулся, решив напомнить компаньону о данном обещании и вызнать хоть что-нибудь, но вовремя вспомнил: Тьерри настоятельно просил их сидеть тихо и лучше всего – не разговаривая. Они прятались в самой дальней, наполовину пустой конюшне, где держали не породистых, а обычных, рабочих лошадей. Вечером сюда редко кто заглядывал, однако в их положении не стоило забывать об осторожности. Сам де Транкавель-средний караулил снаружи, дожидаясь возращения женщин – сводной сестры и мистрисс Уэстмор. Бегство подготовлено, остается только разыскать угодившего в серьезный переплет мессира Франческо и вытащить его.
Полулежавший на груде старых попон Мак-Лауд зашевелился, доказывая, что еще жив. Гай догадывался, какая боль, должно быть, медленно сгрызает сейчас его приятеля, но ничем не мог помочь. Еще он знал: когда потребуется, Дугал встанет и продержится на ногах до времени, пока они не окажутся в безопасном месте, ни на что не жалуясь и по-прежнему защищая их от любых опасностей. Потом, возможно, сэру Гисборну придется расстаться с половиной хранящегося в седельных сумках золота, ради того, чтобы удержать шотландца на этом свете. Впрочем, сумма потраченных на лечение денег не имеет никакого значения. Если будет нужно, он отдаст все, до последней монетки…
Мак-Лауд поднял голову, пробормотав нечто неслышное, и Гай шепотом переспросил: – Что ты говоришь?
– Идут, – более отчетливо выговорил компаньон.
– Я ничего не слышу, – не очень уверенно возразил сэр Гисборн, однако именно в этот миг в щель между тяжелыми воротами конюшни одна за другой протиснулись три тени, две повыше, одна маленькая, помахивающая еле различимым фонарем.
– Одну преграду можно считать устраненной, – хладнокровно сообщила Изабель, прислоняясь к дощатой перегородке стойла.
– Что вы сделали с Рамоном? – деловито осведомился Тьерри. – Надеюсь, не зарезали?
– Он уснул, – девушка пожала плечами и, подняв левую руку, многозначительно пошевелила тонкими пальцами. Тонкий серебряный ободок перстня, охватившего безымянный, тускло отразил свет лампы. – Возможно, сны покажутся ему интереснее жизни. Никто ничего не заподозрит – это зелье не оставляет следов.
В иное время Гая ужаснул бы происходящий разговор, в котором возможная насильственная смерть человека обсуждалась так же равнодушно, как кончина свиньи на бойне, причем один из собеседников приходился убитому родным братом. Сегодня он просто принял к сведению и запомнил на будущее, что мистрисс Изабель, помимо кинжала в рукаве, таскает с собой средства, помогающие безболезненно расправиться с ближним своим, и мимолетно подумал, насколько своеобразна и насыщена жизнь торгового сословия.