Творения
Шрифт:
Это еще пока чистые две позиции. Хотя параллельные глаголы делания и претерпевания стоят в настоящем времени, но некоторая неуверенность чувствуется во втором члене (может быть, некоторые не достигнут этого претерпевания), что передано сослагательным аористом. Но вот Максим наконец обращается в первому тексту Павла: «нас достигли концы веков» (1 Кор 10:11). Хотя мы еще не получили полноту благодати Христовой, но добродетели и логосы, которые могут быть познаны, — образы той благодати, «посредством которой Бог присно желает вочеловечиваться в достойных» (Thal 22, 321В7). Таким образом, совершенство обожения (а значит, и экстаза) должно быть отнесено и к будущему миру; но уже сейчас существует приуго- товление и предзнаменование его, благодаря воплощению и деятельной жизни.
Последний из этих главных для нашей темы отрывков, наиболее поздний, возможно, написан более чем через 15 лет после Аmb 7, и представляет собой апологию одного места из нее. Мы уже видели, что Максим писал о едином действии Бога и достойных, вернее, только Бога. Здесь он говорит, что на обвинение в моноэнергизме по поводу этого отрывка легко ответить. В Аmb 7 он описывал только будущее состояние
2945
Ср.: Дионисий Ареопагит. Ер 3, 1069В.
2946
Пер. А. М. Шуфрина. — Прим. перев.
Это толкование его раннего произведения совершенно недвусмысленно. Начинается оно словами: «Я не говорю, что это упразднение свободной воли». Однако факт остается фактом: имел место ка- кой-то недостаток в средствах выражения — недостаток, за который была частично ответственна неоплатоническая диалектика последовательных утверждений и отрицаний. Ответ Максима убедителен, но он требует более развернутого объяснения, включающего понятия природы, силы и действия — триаду, о которой мы уже говорили [2947] .
2947
Ж.
– К. Ларше уделил особое внимание вопросу о якобы совершенном св. Максимом в более позднем произведении, TP 1 (PG 91 33A-36A), «исправлении моноэнергизма», который он некогда допустил в Amb 7 (1076В10-С13) (см. выше Отрывок Г). Об этом «исправлении» Максима, вызванном полемикой вокруг моноэнергизма, говорили ученые-католики, в частности, Шервуд, Гарриг и Риу. Однако, как заметил Ларше, «Максим [в TP 1, или где бы то ни было еще] ни на мгновение не поставил под вопрос то, что он сказал [в Amb 7], но в [TP 1] он хотел лишь напомнить, в каком смысле он понимал [то, что сказал в Amb 7]», чтобы исключить возможность перетолкования себя в духе ереси моноэнергизма. По мнению Ларше, «моноэнергизм» Максима в Amb 7 не означал, что человеческое действие совершенно исчезает, но выражал важную для него мысль о «пассивности» человека в Боге, в силу которой «природное действие человеческой природы упокояется, или прекращает совершАmb то, что она совершает естественным образом». Максим, как говорит Ларше, «настаивает, что утверждение одной энергии указывает на то, что только Божественное действие может совершить обожение, человеческое же действие на это не способно». Это понимание, высказанное в TP 1, не является новым, но встречается у Максима и в Amb 20 (PG 91 1237АВ), и в Thal 22 (PG 90 32 °C-321А). В TP 1, по сравнению с Amb 7, меняется всего лишь перспектива: Максим «говорит уже не о процессе обожения, но о его результате, который рассматривается не с точки зрения духовной жизни, но в отношении к еретическому учению, с которым Максим полемизирует, и которое отрицает наличие человеческой воли, т. е. утверждает, что она поглощается волей Божией… Если отрывки из Ер 2 и Amb 7 содержат некую двусмысленность, то это двусмысленность не мысли Максима, но еретиков, читающих эти тексты исходя из собственных предпосылок». Максим уже в Amb 7 (PG 91 1076В) предупредил неверное понимание своей моноэнергистской формулы, отметив, что «единая энергия» не означает исчезновение самовластия, но «установление [его] в соответствии с природой, и неколебимое, то есть намеренное уступание [человека Богу7». См.: LarchetJ. — C. La divinization de Thomme selon saint Maxime le Confesseur. Paris, 1996. P. 558–563. — Прим. перев.
и параллельное «исступление из того, что при нем как природно существует, так и [в качестве такового] мыслится» из первого отрывка, указывает скорее не на смену чувств в сознании, но на выход души, и в частности, воления в сферу, превышающую ее природную силу. Второй отрывок, несомненно, связывает экстатическую силу с претерпеванием Божественного. В обоих случаях обожение сравнивается со светом, пронизывающим воздух, или огнем, проникающим железо. Поскольку в третьем отрывке, где речь идет о восхищении апостола Павла, говорится об отчуждении чувств и о других феноменах, обычно приписываемых экстазу, в терминах продвижения и восхождения, то становится совершенно ясно, что вознесение — есть нечто иное, и более возвышенное. Но вознесение в этом случае — это и есть обожение, т. е. экстаз. Тот факт, что здесь идет речь об отчуждении и тому подобном, представляется не столь уж важным, случай апостола Павла требовал включения всего этого. Порядок здесь принципиально тот же, что обнаруживается и в других местах у Максима: делание, созерцание (феория) и богословие. Это ясно дано как второе альтернативное объяснение (Amb 20, 1240AI 1- В4). О внешних феноменах речь идет применительно только к деланию и созерцанию. В других местах, насколько я знаю, о них не упоминается.
Таким образом, экстаз для Максима — это результат или нечто, сопутствующее обожению [2948] , и речь о нем означает, что субъект обо- жения подвергается воздействию так, что эффект превосходит возможности его природных сил; со стороны субъекта имеет место исхо- ждениеволикБогу — воли, которая всецело пронизана Божественной
2948
Относительно этой фразы Шервуда Ж. — К. Ларше замечает: «Нам кажется, что экстаз — ни результат, ни нечто сопутствующее обожению, но, мы бы сказали, условие обожения. Все тексты Максима на эту тему показывают, что экстаз предшествует обожению» (Larchet J. — С. La divinization de l'homme… P. 538, п. 59). — Прим. перев.
Что же можно сказАmb о тех текстах Максима, которые имеют еваг- рианский привкус, и где очевидно влияние Евагрия? Оказывается ли Максим столь искусен, чтобы не только воспринять тексты и учение Евагрия, но и переработАmb их так, чтобы его собственное учение осталось неколебимым и непротиворечивым? Убедительный ответ на этот вопрос, если мы можем надеяться получить его от такого автора, как Максим, можно найти, только исследовав те его работы, в которых влияние Евагрия, как считается, сказывается больше всего. Если мы найдем в этих работах не только принятие, но и переработку Евагрия, то мы можем считАmb с определенной степенью уверенности, что то же имеет место и в других его трудах. Итак, обратимся к Сот- ницам о любви, чтобы оценить не только то, насколько Максим обязан Евагрию [2949] , но и глубину его учения об уме и природе. Дело в том, что учение Евагрия именно в этом пункте даже теоретически исключает возможность какой-либо истинной трансцендентности и делает невозможным какое-либо использование выражений типа «превыше природы» и тому подобных для выражения благодатного характера достижения Бога. Методически я должен сначала кратко изложить учение самого Евагрия. В этом я буду следовАmb Осэру и фон Бальта- зару [2950] .
2949
Главной целью Вийе (Viller. Aux sources de laspiritualite de s. Maxime: les oeuvres d'Evagre Pontique // RAM 11, 1930) было как раз показАmb такую зависимость Максима от Евагрия, а вот вопрос о границах этой зависимости у него не ставится. В частности, он говорит: «…основные принципы [Максима] происходят от Евагрия. Необходимо подчеркнуть общие для двух писателей детали» (Р. 257). Вийе не сомневается, что Максим взял всю свою систему от Евагрия, хотя был достаточно искусен, чтобы оставить все неортодоксальное в стороне (Р. 259). Мы же задаемся вопросом, действительно ли Максим перенял всю систему Евагрия, включая такие ключевые моменты, как учение о душе, или же он не воспринял психологического анализа духовной жизни, в котором Евагрий довел до кульминации традиционную монашескую мудрость? И ведь Максим не менее, чем Евагрий старался быть традиционным (Р. 260, п. 197).
2950
Hausherr I. Ignorance infinite // ОСР 2, 1936. P. 351–362; Balthasar ., von. Metaphysik und Mystik des Evagrius Ponticus // AM 14, 1939. P. 31–47. Мое заключение было закончено прежде, чем я имел возможность прочесть статью: Guil-laumont ., Guillaumont С. Le text veritable des «Gnostica» d' Evagre le Pontique // Rev. de l'Inst. des Religions. 142, 1952. P. 156–205. В этой статье упомянут лишь один из процитированных мною текстов. Относительно текста Cent 3.28 из (Ь) я следую варианту Гийомона. Отметим, что модифицированный вариант (fr. 20) тем, что говорит о греховной душе исключает переход от онтологического к моральному порядку, что есть главная идея в оригенизме — согласно Гийомону (Р. 183, 191,194).
Нет нужды излагАmb здесь все учение Евагрия; наиболее характерным для него является учение об уме (чистом уме) как сотворенном сначала по образу и подобию Бога Троицы и в этом образе имеющем природную силу воспринимАmb знание Блаженной Троицы. Учение о том, что имело место последующее творение, вызванное движением, чем-то худым, из-за чего возникла необходимость и в теле, и в низших силах души, раздражительной и желательной, связано с учением о чистом уме, но не имеет прямого отношения к нашему вопросу, кроме как в связи с тем, что по обретении своей чистоты ум видит себя, свое состояние и положение, и таким образом, видит Троицу. Но послушаем самого Евагрия.
a. Совершенный ум — это тот, который легко способен получить изначальное знание (Cent. 3.12; fr. 196).
b. Душа — это ум, который через небрежение отпал от Монады, и который по недостатку бдительности ниспал до уровня делания (Cent. 3.28, из Гийомона).
Грешная душа — это ум, который через небрежение ниспал от созерцания святой Монады и нуждается в больших трудах, чтобы сделАmb себя достойным образа святой Троицы, от которой душа ниспала (Cent. 3.28; fr. 20).
c. Образ Божий — это не то, на чем может быть напечатлен знак мудрости Божией — таковое может быть сделано и на вещах, образованных из четырех стихий; но, скорее, образ Божий относится к способному воспринять ведение Пресвятой Троицы (Cent. 3.32; fr. 210).
d. Только для чистого ума возможно сказать, какова его природа; на этот вопрос сейчас нет ответа, а в конце — не будет даже вопроса (Cent. 3.70; fr. 236).
e. Блажен тот, кто приходит к непревосходимому неведению (Cent. 3.88; fr. 256).
/. Если мы обладаем похотью и гневом наравне с животными, следует знать, что с начала творения они не были сотворены вместе с нами, но вошли в разумную природу после движения (Cent. 6.85; fr. 416).
g. Царствие Божие (для Евагрия это вершина христианства) есть ведение Святой Троицы, сосуществующее вместе с устроением ума, а также выходящее за пределы его нетленности (Pract. 1.3, PG 40 1221D).
h. Знак бесстрастия — это когда ум, начинает видеть свой блеск, остается спокойным перед фантомами сна и невозмутимо взирает на вещи (Pract. 1.36, PG 40 1232А).