Твой пока дышу
Шрифт:
Садится на кровать спиной ко мне и хрипит глухо:
– Ты права. На счёт жизней.
– Конечно, права, – хмыкаю, подбивая подушку под голову и медленно втягиваю сладострастную взвесь чревоугодия. Господи, когда я уже научусь думать мозгами, а не промежностью…
– С временами только напутала. Развело, глупо отрицать. Обстоятельствами, твоим решением, но это – прошлое. И эта шмара озлобилась только потому, что я её вышвырнул сразу после того, как ты уехала.
– А остальных? – подначиваю неосознанно.
Оборачивается, видит мою широкую лживую улыбку, кривляется в ответ:
– И остальных.
–
– Подумай лучше над тем, чем конкретно сбила, – проговаривает медленно, постепенно наращивая темп. – И над тем, почему я пустился во все тяжкие после твоего отъезда. Ещё можешь прикинуть, с чего вдруг у меня никого кроме тебя не было, пока сюда не вернулся. С хера ли кроет адски от одного твоего присутствия. С какой вдруг стати ребёнок, которого я едва знаю и которого, как уверял, не хочу, мозги мне в кисель разжижает. Почему умилением давлюсь, почему подыхаю от её плача, почему…
Замолкает так же внезапно, как и разошёлся, поворачивается, застав меня врасплох.
С пульсирующей на виске веной.
С глупо приоткрытым ртом, жадно захватывающим враз ставшим разряженным воздух.
С сумасшедшим сердцебиением, с грохотом в ушах, со сведёнными от напряжения икрами.
– Что ты пытаешься сказать? – сиплю, облизывая пересохшие губы.
– Думаю, ты прекрасно поняла, – высекает несколько грубовато. Совершенно ни его вид, ни тон не вяжутся со сказанным. – Не собираюсь бросаться громкими словами, во всяком случае, пока. Не собираюсь оправдываться, не собираюсь, блядь, извиняться за свои действия, за попытку не сдохнуть от тоски. Этого можешь даже не ждать. И не мечтай, что я тебя отпущу. Ты проебала свой шанс слинять, допустив меня к своему телу. Заебался подыхать. Твоя очередь нести вахту.
Не знаю, которого из демонов он выпустил на свободу, но этот хищник полностью перехватил контроль над его действиями.
Разворачивается ко мне, обеими руками ныряет в декольте и с треском рвёт тонкую ткань платья до самого пупка, заставляя меня второй раз за короткий промежуток времени испуганно взвизгнуть. Но, скорее от неожиданности, чем реально от страха. От удивления и… острого желания узнать, что же будет дальше. Такого Куманов себе не позволял даже на пике страсти. Новый. Открытый. Грубый, но вместе с тем дико сексуальный.
– Побереги силы, – рычит, одним резким движением рук сдёргивая лямки платья вместе с бюстгальтером.
Жёстко стискивает грудь, напирает сверху, давя на рёбра и припечатывая меня к кровати. Захватывает губами один сосок, посасывая и весьма ощутимо прикусывая. А в моей голове такая неразбериха, что даже не знаю, что чувствую. Точнее, никак не могу понять, какая из эмоций преобладает. Оторопь от него берёт, но и возбуждением неминуемо захлёстывает.
На столько закружило вихрем его неоднозначного признания, на столько импульсивно отреагировало тело на откровенно хамские замашки, что я пропустила момент, когда он выдернул ремень из брюк и пропустил в петлю мои беззащитные запястья.
Эта игра мне никогда на нравилась.
– Что ты делаешь?! – возмущённый возглас разбивается о его молчаливую усмешку. – Паш, перестань! К чему это?
– А у меня пара не выполненных пунктиков, –
– Да что за бред… – фыркаю нервно, тут же ослушавшись приказа.
– Как там у тебя? Я предупредил.
Хватает за ремень, натягивает, и я тут же молю пощады:
– Нет, нет! Не хочу на пол, не надо, тут…
Внезапно пробивает осознанием, что ему это жизненно необходимо. Доминировать после слабости, давить своим физическим превосходством, просто почувствовать себя мужчиной. Быть сильным, властным, дерзким, компенсировать.
…Принимаю.
Вновь облизываю высушенные диким накалом губы. Не понимаю, что он задумал, как намерен издеваться, но вопреки здравому смыслу испытываю нездоровое сексуальное влечение. Каждое его прикосновение словно электрический разряд по самым уязвимым местам. Каждый невнятный стон проникает в самые глубины. На волю ошалело рвутся все потаенные желания.
Быть его.
Быть в его власти.
Не управлять, не иметь даже возможности.
Покорность по всем фронтам. Что бы там за больные фантазии в его мозгу не разгуливали. Как бы больно не было.
– Будет… жёстко? – пытаюсь хоть как-то подготовиться, инстинктивно сдвигая ноги. Инстинктов моих первобытных в тот момент хватает лишь на мысль, что делаю я это вполне осознанно и с одной лишь конкретной целью. Чтобы дерзким повелительным движением развёл в стороны, заставив почувствовать себя слабой и покорной.
Господи, да я, оказывается, та ещё извращенка…
Молча разрывает все оставшиеся на мне тряпки. Треск в ушах стоит, грешным делом, начинаю думать, что он в меня не свой член, а резиновый вгонит, или оба, но он не делает ни того, ни другого, ни третьего.
Пока я соображаю, разочаровывает меня этот факт или, всё же, радует, он наклоняется к моему лицу и нежно целует. На столько чувственно, что на контрасте разрывает, стон из груди рвётся, но я стоически держу марку. Зачем? А чёрт знает. Наверное, так до конца и не поверила в искренность его слов. Развезло, поплыла, конечно, как не поплыть, но подсознание в какой-то момент попыталось протолкнуть мысль, воспоминание, идущее вразрез с его словами. Попыталось поймать на лжи.
Позже осмыслю, всё потом.
Сейчас я каждой клеточкой своего тела хочу продолжения пытки.
Да-а-а… хочу. Вне всяких сомнений. И не просто хочу – отчаянно желаю. Жажду. Предвкушаю.
Мечтаю увидеть его другим. Максимально уверенным в себе, максимально раскрепощённым, идущим за своими сексуальными фантазиями, а не на поводу у моих. Строгий ошейник теперь на мне, но задыхаюсь я только страстью.
– Ведьма ты моя сладкая, ебать тебя не переебать… – тарабанит мне в лицо, схватив одной рукой за лицо, впиваясь пальцами в щёки. – Понятно теперь, почему ведьма? Понятно тебе? Два года в агониях и вдруг ты… один взгляд и мне крышка. Один, – влажный поцелуй в губы, – взгляд, – рука, на локоть которой он опирается, ложится на мою грудь, до боли сжимая сосок, – и я воскрес, – левая свободно перемещается по животу прямо в промежность, полностью захватывая половые губы и мягко стимулируя клитор большим пальцем.