Твой пока дышу
Шрифт:
– Дядя Ми-ми… – тянет доча протяжно, – и-и-и… тётя Ли-ли!
– Милота, – давится смехом Пашка, подходя ближе и присаживаясь рядом с ней на корточки. – Дядя Мими?
– Ми-ми, – подтверждает важно, – и-и-и… мама! И-и-и… папа!
– А вот это уже папино дело… – бубню себе под нос, сама сваливая все игрушки из песочницы в пакет.
– Это ещё как понимать? – хмуро отражает Куманов.
– Как есть, – удивляюсь вопросу, на пару секунд прекращая сборы.
– И на чём ты ехать без меня собралась? Оленей в упряжку запряжешь? Или оленю своему наберёшь?
– Почему
– Не сомневаюсь… – ворчит, поднимаясь и подхватывая Надю.
– Такие, знаешь, на солнечных машинках, вместо рогов у которых шашечки…
– Моя дочь не поедет ни с одним оленем, – режет безапелляционно.
– Кроме тебя? – подначиваю, с трудом сдерживая очередной приступ злорадного смеха.
– Да, кроме… – начинает с запалом, но вовремя останавливается, сталкивая брови у переносицы. – Я никому её не доверю, – проговаривает серьёзно. – Отвезу вас. Если не хочешь, чтобы я оставался, просто скажи, – только собираюсь выпалить, что жажду этого больше всего на свете, как он добавляет: – Но я бы остался и провёл ещё хоть немного времени с дочерью.
Ответа не ждёт. Как и меня, сразу двигая к подъезду. Знает прекрасно, что против этой уловки у меня нет аргументов. Как и я знаю, что не уловка вовсе.
Да и пусть остаётся! Мне-то какое с этого дело? Никакого! Абсолютно! Совершенно безразлично!
Ну и что, что и без того маленькие ладошки Надюши, которые он старательно намывает над раковиной, сев вместе с ней на край ванной, на фоне его крупных рук выглядят совершенно крошечными. Не трогает!
Ну и что, что пока я собираю вещи, он успевает переодеть её и покатать на спине, смешно изображая лошадку. Не трогает!
И даже когда он с трепетом прижимает её к своей груди, зажмуриваясь от переизбытка чувств. Не… не умереть бы от разрыва сердца… Какой он чувствительный… какой заботливый… какой любящий…
– Вы чего такие пришибленные? – шипит Лиля, утянув меня в сторону от мангала, якобы за детьми присматривать, за которыми как два ястреба и так бдят Паша с Эмиром.
– Да как-то… – мямлю, не имея ни малейшего желания рассказывать беременной подруге о своём визите в клуб, – все эти его девки, Лиль…
– Ну ты, конечно, интересная! – фыркает неожиданно дерзко. – Мужик видный, да ещё и при бабках. Темперамент, опять же… Чего ты ожидала? Что он монахом будет жить? Что ни одна не попытается удержать?
– Нет, но…
– Вот и не будь дурой и не беси меня! Мне нервничать нельзя!
– Ты забеременела только чтобы говорить гадости и оставаться безнаказанной, да? – негодую, широко распахивая глаза.
Лиля деликатно замалчивает правду и возвращается к своему мужчине, чтобы потереться круглым животом о его спину.
Неосознанно кладу руки на свой плоский. В своих каких-то мыслях, в своих переживаниях, пронизанная иглами зависти от их нежностей, пропитанная горечью осознания, что так у меня не будет никогда. Почти сразу отдёргиваю и, пока совершенно не расклеилась, иду в дом, бросая на ходу:
– Переоденусь! Уф-ф! Жарища!
Так себе отмазка,
Конечно, я боюсь.
Боюсь снова оказаться в его объятиях, боюсь потерять контроль, боюсь, что всю жизнь проведу рядом с мужчиной, для которого лишь одна из многих. Боюсь, что не проведу…
– Отойди, – приказываю, не оборачиваясь.
– Не могу, – обдаёт жаром мою глупую голову.
– Отойди, Паш, я не шучу! – повышаю, как будто это может хоть как-то повлиять на ситуацию.
– Не могу, – повторяет таким странным голосом, что я теряюсь. Как будто… как будто в самом деле не может.
Разворачиваюсь, чтобы увидеть выражение его лица, но не успеваю даже моргнуть, как он сокращает дистанцию, с ускорением нападая на мои губы с обжигающе-горячем поцелуем. Без промедления врывается языком в мой рот, совершенно дезориентируя в пространстве.
Не то вскрикиваю, не то сладко стону, не то мычу. Просто издаю какой-то звук, являющийся всем и сразу. Просто организм выталкивает навстречу его необузданной страсти весь спектр бурлящих внутри эмоций. Просто неосознанно отвечаю на поцелуй, углубляя на столько, что у самой себя вызываю шок. Что за бешеную самку он во мне пробуждает?! Как это, чёрт возьми, работает вообще?!
Надрывисто втягиваю ртом воздух, когда он припечатывает меня к себе. Но, когда он рычит, изнывая от желания, в ушах фоном начинает долбить клубная музыка.
Резко пихаю его обеими руками, но он такой здоровый, что получается лишь оттолкнуться от него самой.
Спотыкаюсь о свою же сумку, теряю равновесие, и он тут же ловит меня, ещё крепче прижимая к себе.
– Перестань! – верещу сорвавшимся голосом. – Перестань, отпусти!
– Не могу-у-у!!! – буквально орёт на меня, вгоняя в ступор. Перехватывает одной рукой, фиксирует, вторую кладёт на щёку, тарабаня задушено: – Не могу, Линда, не могу, не отпущу больше, никогда, не проси, не проси даже, всё что угодно сделаю, всё, но не отпущу! Никогда тебя больше не отпущу… – последнее уже шёпотом, на выдохе.
– Ты больной! – выталкиваю с обидой. Так кошмарить начинает, так трясти от ощущения, что он абсолютно серьёзен, что эмоциями его топит похлеще моего, что в голове ещё больший беспорядок, что столько там фобий, столько тревоги, столько ужасов, сколько мне никогда не постичь, сколько за всю жизнь и после неё не прочувствовать.
– Больной, – подтверждает, толкаясь лбом в мою переносицу. Плечи опущены, сам весь скрючился, мандражирует, вибрирует, подчиняет, но остаётся покорным. – Больной, Линда, больной… с ума схожу, по тебе, от тебя… так… так… блядь… – смеётся. Тихо, нервно, обречённо. Вдыхает, выдыхает: – Так сильно тебя люблю, что самому стрёмно иногда. Всегда любил, но сейчас – это просто вышка. Предел. Космос. Бесконечное свободное падение… клянусь. Верь мне, маленькая, верь…