Твой пока дышу
Шрифт:
Опускает руку с лица к моему животу, касается пальцами, пропуская через моё тело ток. Поджигает под нами землю, заставляет мир бешено вращаться, ведь я точно знаю, о чём он. Точно знаю, что так же, как и я, чувствует во мне новую жизнь. Это необъяснимо, это иррационально, это на каком-то астральном уровне. Абсолютная убеждённость вопреки здравому смыслу. Непоколебимая вера и новая нерушимая связь.
Мечта, захватившая мой опьянённый звуками его голоса разум.
Бредовая фантазия, поглотившая здравый смысл.
Сладострастная агония, спалившая
– Я люблю тебя, – добивает, отстранившись и посмотрев прямо в глаза. – Просто. Люблю.
Прикрываю веки, не в силах выносить его пристального взгляда. Не могу его ещё и видеть, не могу все органы чувств единовременно задействовать, сознания лишусь от переизбытка эмоций.
Целует меня. Так пронзительно нежно, что слёзы сдержать не могу.
– Не плачь, маленькая, – шепчет мне в губы, – не плачь только…
Поднимает меня на руки, перекладывает на кровать. Сопротивления уже не оказываю, да и как я могу? Кого обмануть пытаюсь… саму себя, разве что. Во что угодно готова поверить сейчас, в моменте, когда он так близко, когда целует, когда обнимает, когда говорит то, что я так долго мечтала услышать.
Покрывает мою шею поцелуями, спускаясь горячими губами к ключице, мягко стаскивая с плеч лямки бюстгальтера. И начинаются уже совсем другие разговоры…
– Какая же ты охуительная… вкусная какая, очуметь, Линда, сожрать боюсь, клянусь, так бы и сожрал…
Его губы везде.
Его руки везде.
Гладят, ласкают, сминают, кружат, кружат, кружат…
– Господи… оум-м-м-м… – стону протяжно, окончательно распрощавшись со всеми внутренними запретами.
– А-а-а… блядь, как же ты стонешь! Как сладко, маленькая, как вкусно! Топи! Топи, ведьмочка, не выплыть мне уже, никогда не выплыть…
Скользит рукой в промежность, с подвыванием зачерпывая горячие соки, размазывая по половым губам, по клитору, по лобку, по бёдрам, везде моя смазка, натурально тонем в ней, оба уже… не выплыть. Нет спасения. Стону громче.
– М-м-мой бог!!! Бог мой, Паша, бог…
Выгибаюсь навстречу его руке, бесстыдно раздвигаю ноги, толкаюсь бёдрами, ищу руками его член, сжимая с такой силой, что он вновь на рык срывается, нервно стаскивая с себя брюки.
– Подожди, подожди, не кончай! – чуть ли не молит, избавляясь от мешающих слиться воедино тряпок.
– Я пытаюсь, пытаюсь… – повизгиваю на судорожном вдохе.
– Вместе, сладкая, вместе…
Падает сверху, скользит набухшим членом по клитору, легко входит, погружаясь в меня до предела. Медленно, так нестерпимо медленно, что искрить нервные окончания начинают подобно оголённым проводам под напряжением, трещать, гудеть, сверкать, заходиться!
Останавливается. По щеке с нежностью подушечками пальцев водит, шепчет:
– Я люблю тебя.
Разрывает мою вселенную внутренней пульсацией.
Расщепляет моё сознание бесконечными повторениями в такт движениям:
– Люблю. Люблю. Люблю.
Взрывает в моём теле грёбаную «Кузькину мать» [1].
[1] Термоядерная
Глава 21
Все лгут. Даже не пытайтесь убедить меня в обратном.
Тяну Линду на себя, завалившись на бок, но она не позволяет.
Локти в защите выставляет, сводит ноги, проговаривает без выражения:
– Убирайся, – облизывает губы, даже глаз не открывает, повторяя, как будто я мог не услышать, находясь от неё всего в паре сантиметров: – Убирайся.
Ни хрена не понимаю. Очень хочу, но в голове вместо мозгов жидкая кашица. Плещется, ударяясь о стенки при малейшем движение, но никакого профита, кроме убаюкивающего шелеста в голове, и в помине нет.
– И никогда, – шепчет угрожающе, – никогда не смей больше манипулировать моими чувствами.
– Чё? – переспрашиваю максимально тупо.
– Убирайся! – рявкает, распахивая глаза и буквально проклиная меня взглядом.
Послушно одеваюсь, натягивая трусы на всё ещё эрегированный член. Кончили по два раза, но этого мало. С ней – всегда мало. Всего.
Эмир курит. Судя по тому, с какой неохотой делает затяжку, уже не первую подряд.
Лилька обмахивается ладонью, вытирая испарину со лба и зоны декольте.
Возле бассейна колонка стоит и рубает на всю какие-то песенки для малышни.
Соображаю, что вели мы себя вообще ни разу не как гости, подхожу к другу и брякаю:
– Сорян.
– Да ты пиздец как сожалеешь, – кривляется Эмирчик и через секунду оба начинаем давить лыбы, не в силах сдерживаться. Протягивает мне пачку, отрицательно мотаю головой, весьма демонстративно смакуя во рту вкус ведьмочки.
– Хорош, а? – морщится и кидает пожирающий взгляд на свою женщину. – Как вчера всё прошло? – резко выбивает почву из-под моих ног.
– Если коротко – я был прав. Отправил на принудиловку в клинику, – пытаюсь ответить спокойным ровным голосом, но захлестнувшая волна отвращения мощным обратным потоком затягивает в ту же выгребную яму, из которой, думал, удалось выбраться. – Было мерзко, – выталкиваю, потому как он, очевидно, ждёт более развёрнутого ответа. – Не хочу об этом.
– Ты! – взвизгивает Лилька за моей спиной, привлекая внимание мужа. – Наверх! Живо!
– Опа-чки… – тянет Эмирчик с ухмылкой, – моя очередь. Отдыхайте.
Спасся сексом от воспоминаний о сексе. Иронично.
Иду к бассейну, на ходу прихватив кусок мяса из тарелки, а там рядом Линда на травке разлеглась, прямо под брызгами воды в своём белом тонком платьишке.
Точно нарочно. Точно тронусь.
Беру плетёный стул с веранды, устраиваюсь неподалёку, но не слишком близко. Держу в поле зрения разом всех, за музыкой почти не слышу похотливой случки в доме, мечтаю, что в этом бассейне оба – мои. Девочка и мальчик. Идиллия.