Твой пока дышу
Шрифт:
– Обещаю, – мягко улыбаюсь, успокаивая теперь уже её. – Спасибо, что рассказала. Мне просто нужно это осмыслить и принять.
– Угу, конечно, – кивает, роняя слёзы, поспешно вытирая их и сползая с кровати.
Странная ерунда. Не знаю, у всех ли так, но, когда кто-то на столько сильно реагирует на мою внутреннюю боль, что сам начинает плакать мои глаза враз становятся сухими.
На месте, где когда-то было сердце, лишь пустота. Нет, оно бьётся в груди, наверняка бьётся, я ведь живу ещё. Дышу. Но в нём лишь кровь. Плазма,
Только вместо души отчего-то мрачный сырой подвал. Смутное ощущение тревоги терзает изнутри, как будто последняя кроха любви пытается выбраться, молотит маленькими кулачками по люку, сигнализирует о том, что ещё не погибла.
Сиди там и не рыпайся!
Укладываю дочь спать, спускаюсь к друзьям приминать их жалость с улыбкой на лице. Пристраиваю на затылок Надюшину панаму и падаю задницей в детский бассейн, разбрызгивая воду на траву.
– Линда… – Эмир прикрывает глаза, но быстро справляется с эмоциями, протягивая мне руки.
Снимаю головной убор, сую ему и падаю спиной назад, погружаясь с головой. С широко распахнутыми глазами.
Слежу за размеренно плывущими облаками, за хаотичными бликами солнца на растревоженной поверхности воды, за собственными волосами, извивающимися в воде змеями, пока Эмир не выдёргивает меня, наступив одной ногой в бассейн.
– Чёрт, Линда! – орёт, хватая меня за плечи и ставя на ноги.
А я там кое-что поняла. За секунду до того, как он прервал мою медитацию. За долю секунды до того, как закончился кислород в лёгких. На тонкой грани между реальностью и забвением.
Судорожный вдох. Хриплый выдох.
– Что-то не так! – Эмир роняет голову, а я обвиваю его шею, тараторя задушено: – Что-то не так, Эмир, говорю тебе, послушай, услышь! Я чувствую, чувствую, я всегда чувствую!
– Не в этот раз, – хмурится друг, – не в этот раз, Линда. Понимаю тебя, хочется другого…
– Да плевать мне на себя! – взрываюсь, отталкиваясь от него, ногой в воде топаю и, не получая с этого никакого физического удовлетворения, начинаю кричать: – Плевать, что не единственная! Плевать, что обманул! Плевать, что мерзавец, подлец, кобель! Плевать!
– Я… я не могу ему больше верить, – Эмир разводит руками и шагает из бассейна. – Не могу, Линда. Просто не могу. Я не железный. У меня есть лимит. Предел. Запас. Прости.
– Эмир! – взвизгиваю ему в спину. – Вернись! Вернись сейчас же! Лиль, скажи ему… – хнычу уже, взывая к подруге. – Скажи ему, Лиль, ну скажи же…
– Прости, – вторит за мужем, поджимая губы. – Прости, Вишня, но тебя я люблю сильнее. Пусть хоть… пусть хоть совсем исчезнет! Все нервы мне измотал, всю душу уже за годы эти… не могу больше.
Остаёмся один на один с Леной.
Смотрю ей в глаза, а там столько страха за
– Думай что хочешь, – отбиваю строго. – Что. Хочешь. Но я этого знать не хочу. Ничего не хочу слышать. Это ясно?
– Угу, – мычит, не разжимая губ, таращась на меня во все глаза.
– Думай что хочешь, – повторяю мягче, – только помоги мне его найти.
– Конечно, милая, – старательно вытягивает уголки губ, изображая улыбку. – Конечно. Как скажешь. Моте наберу, сходит к нему, вдруг просто дома спит? А мы тут разводим… всякое.
Хожу вокруг неё кругами, пока звонит.
Хожу после, пока Матвей заглядывает по-соседски.
Выхватываю телефон из её рук, когда он перезванивает.
– Короче, нет его, – сообщает Матвей, – как там Линда?
– Порядок, – отвечаю поспешно и тараторю: – Можешь до нас доехать и…
– Линда, он просто занят, – перебивает уверенным голосом. – Не паникуй. Разрулит что он там разруливает и сразу к тебе. Первым делом к тебе, что хочешь на отсечение дам. Всему есть объяснение, просто поверь, всему!
– Да не обо мне сейчас речь! – рявкаю, не выдерживая, и поворачиваюсь к вернувшейся Лиле: – Присмотришь за Надюшей? Если напряжно, я Веронике Павловне позвоню…
– Чего городишь? – обижается Лиля и бубнит: – Конечно, присмотрю. Как за своей.
– Ключи, – разворачиваюсь обратно к Лене и раскрываю ладонь.
– Сама поведу… – ворчит подруга. Спешно переодеваюсь, хватаю рюкзак, и сразу же выезжаем. – Куда мчим-то?
– К нему, – поясняю, теребя в руках ключи. – Зайдём, убедимся, что его нет.
Вряд ли можно передать всю степень моего отчаяния, когда я не смогла даже вставить свой ключ в замочную скважину. Наполовину входит, а дальше точно что-то мешает. Как будто застряло что-то! По ощущениям, ёж в горле.
– Это точно тот ключ?.. – выражает сомнение Лена, забирая связку из моих поникших рук и придирчиво разглядывая нужный. – Похож на мой… Миша нам всем замки ставил, самые надёжные. Он же фирму свою открыл, завода ему мало как будто… совершенно неугомонный! И так всё у него легко получается, знаешь, прям играючи… в газетах даже писали… предприниматель года…
– Зубы мне не заговаривай, – перебиваю хмуро.
– Ключ тот, – брякает Лена. – Но он не подходит. Сменил личину, чтобы…
– Чтобы я не вошла? – подсказываю охотно, и она понуро опускает голову:
– Выходит, что так. Может, в самом деле дома, просто отсиживается. Боится, что свои же раскатают.
– Раз Миша ставил, Миша и откроет, – режу безапелляционно. – Звони.
– Линда… если он там, ему крышка. Я сама его грохну, клянусь, своими руками придушу, даже ты меня не остановишь.