Твоя кровь, мои кости

Эндрю Келли

В ее глазах блестели непролитые слезы.

— Как ты можешь так говорить?

— Потому что это правда. — Он сморгнул видение стража смерти и протянул руку, чтобы дотронуться окровавленным пальцем до полумесяца на ее шее. — Это прощание, Уайатт. А не воссоединение.

Они оба уставились на объект своих разногласий. Джеймс Кэмпбелл, третий член их странного летнего триумвирата — мальчик-нежить, живущий в одолженном времени. Он стоял в нескольких футах от них, медленно разминая и затем сжимая пальцы.

—

Что, черт возьми, ты мне дала?

— Я не знаю, — призналась Уайатт, шмыгая носом. — Какой-то эликсир. Это не продлится вечно.

— О, — Джеймс задвигал челюстью, когда сглотнул. — Сколько у меня времени?

— Ингалятора хватит на восемь часов, — сказала она. — По одной затяжке каждые два часа. Дольше, если сможешь выдержать. Маккензи принесет еще, когда сможет.

— Уайатт, — предостерег Питер. — Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать.

Снаружи теплицы в темноте раздался звериный рык. Уайатт вскочила на ноги рядом с Джеймсом, глядя на их водянистое отражение в зеркальном стекле.

— Что это было?

— Ничего хорошего, — ответил Питер, безуспешно пытаясь подняться с пола.

— Давайте преодолевать препятствие за препятствием. — Джеймс хрустнул костяшками пальцев, разглядывая тела, которые, пошатываясь, стояли по всей оранжерее. Марионетки, застывшие без своего кукловода. На его лице появился болезненный оттенок. — Это чертовски жутко. Уайатт, помоги мне поднять Питера на ноги. Давай занесем его в дом, пока эти придурки не решили проснуться.

29. Уайатт

Потребовалось немало усилий, чтобы затащить Питера обратно в дом, даже с помощью Джеймса. Благодаря невероятной решимости им удалось усадить его на кухонный стул.

— Защита снята? — спросил Джеймс, безуспешно щелкая выключателем.

Уайатт упала на колени у ног Питера, и грязное кружево ее платья расплылось вокруг нее.

— Она мало-помалу разваливалась. — Девушка потянулась к липкому подолу рубашки Питера, отмахиваясь от его рук. — Не трогай. Дай-ка я посмотрю.

У стола Джеймс раздавил паука ладонью. Некоторое время он молча рассматривал его, прежде чем стряхнуть липкие остатки на штанину. Снаружи, в курятнике, что-то чирикнуло.

— Это очень похоже на «Ночь живых мертвецов», — сказал Джеймс. — Полагаю, у тебя есть план?

Уайатт с трудом сглотнула. Она не хотела рассказывать ему ни об ожерелье, ни о расширяющемся разрыве в лесу. Не хотела говорить, что единственный способ запечатать его — это отправить зверя обратно в небо, или что они вполне могут приговорить его к вечности в аду вместе с ним. Пока нет.

Вместо этого она сказала:

— Сейчас я сосредоточена не на этом.

— Джеймс прав. — Питер с гримасой поерзал на стуле. — Нам следует обсудить, как

пройдет остаток вечера.

Уайатт бросила на него самый убийственный взгляд, на который была способна.

— Я же сказала, что сейчас мое внимание сосредоточено не на этом.

Питер проигнорировал девушку, глядя поверх ее головы на Джеймса.

— Мы решили одну проблему, вернув тебя, но и создали другую. В небе образовалась дыра, и она расширяется. Все может пролезть. Эти звуки, которые ты слышишь снаружи? Это только первая волна. Есть вещи постарше и покрупнее, которые только и ждут, чтобы вырваться на свободу.

— Я очень хорошо знаком с тем, — вежливо сказал Джеймс, — какие существа устраивают себе жилище в темноте.

— Тогда ты знаешь, как важно, чтобы мы закрыли дверь, прежде чем они вырвутся на свободу.

— Звучит достаточно прямолинейно, — сказал Джеймс. — В чем же подвох?

— Пока зверь остается здесь, в этом мире, небеса остаются открытыми.

Джеймс откинулся на столешницу.

— Понимаю. И он застрял внутри меня.

— Да, это наша текущая проблема.

— Блестяще. — Улыбка не коснулась его глаз. — Я так понимаю, распятие и капля святой воды проблему не решат.

Уайатт резко повернулась к нему лицом.

— Это бесполезно.

— Просто немного юмора висельника, — сказал он. — Настроение здесь отвратительное.

Питер, сидевший на стуле, издал еще один стон. Подцепив пальцем рубашку, он приподнял ее, чтобы осмотреть повреждения под ней. При виде искалеченного торса, желудок Уайатт сжался. Он быстро вернул ее на место, быстро посмотрев на нее в темноте кухни.

— Я не умираю, — сказал он.

— Кто сказал, что ты умираешь?

— Ты смотришь на меня так, словно стоишь у моей могилы.

— С ним все в порядке, — сказал Джеймс. — Это всего лишь царапина.

— Порез от бумаги — всего лишь царапина, Джейми, — выпалила она, и остатки ее терпения улетучились в клубах дыма. — Питер, у тебя везде кровь. Я даже не смогла разглядеть, где порез.

— Два, — сказал он немного неуверенно. — Один в боку, другой внизу живота. — Он запрокинул голову и закрыл глаза. — Я не волнуюсь. Они не задели ничего жизненно важного.

— Все жизненно важно.

К ее удивлению, Питер рассмеялся.

— Прекрати. — В горле у нее застрял ком паники. — Питер, прекрати. Ты усиливаешь кровотечение.

В ответ он только расхохотался еще громче, его плечи затряслись, рубашка стала красной, красной, красной от крови. Она сердито смотрела на него, пока смех, наконец, не перешел в прерывистое дыхание.

— Ой.

— Почему рана не заживает? — спросила Уайатт, отводя руки в сторону и задирая рубашку на пупке.

— Рана выглядит глубокой, — сказал Джеймс, наклоняясь, чтобы рассмотреть ее поближе. — Ему нужно будет наложить швы.