Твоя навеки

Грэхем Лора

Но как воспримет это она?..

Мик улыбнулся озорной улыбкой. Лет сто он не был таким веселым. А может быть, не стоит себя сдерживать?..

Когда Фэйт, блаженно открыв глаза, увидела рассматривающего ее в упор Мика, она отчаянно взвизгнула и отступила. Их разделяла только стенальющейся воды. Он поспешно задернул пластико­вую занавеску, но через секунду заглянул внутрь.

— Извини,— сказал он робко,— я не хотел пу­гать тебя.

Фэйт издала нервный смешок.

—

Я просто не ожидала, что за мной может кто- то подсматривать.

— Неужели? Ты всерьез рассчитывала, что я лишу себя шанса лицезреть твою красоту?

— Неправда. Я вовсе не красивая.

— Расскажи об этом кому-нибудь другому, но только не мне. Я более изысканной и утонченной красоты в жизни не видел. В детстве я мечтал встретить сказочную принцессу, но никак не думал, что столкнусь с одной из них наяву.

Он помог ей выбраться из ванной, обтер насухо полотенцем и обнял за хрупкие плечи своими боль­шими смуглыми руками.

— А вот теперь я держу сказочную принцессу в своих объятиях, и самая волшебная из всех ска­зок сбывается.

Фэйт ничего не ответила, но по ее лучистым глазам было видно, что и ее самая заветная сказка сбывается.

Их снова ждала волшебная ночь любви, и когда полчаса спустя, слившись в одно целое, они достиг­ли пика наивысшего наслаждения, Фэйт изогнулась в его объятиях, хрипло выкрикивая его имя и умо­ляя, умоляя ради всех святых любить ее еще и еще, а его тело забилось в конвульсиях, и из горла вы­рвался хриплый крик:

— Моя!.. Ты только моя, Дочь Луны!.. Ты навек моя!..

Когда в шесть утра загудел электронный бу­дильник, Мик проснулся в постели один. С кухни до него донесся аромат свежезаваренного кофе, и он понял, что Фэйт, его чуткая, нежная, добрая Фэйт, проснулась раньше, чтобы успеть приготовить ему завтрак.

Блаженно и глупо улыбаясь, Мик поднялся навстречу новому дню. Никогда прежде он не ждал от него столько радости и счастья. Сегодня, думал он, обтирая себя влажной губкой, сегодня же пойду на прием к доктору Макардлу и потребую снять с меня эти проклятые бинты, чтобы можно было при­нимать душ. Правда, доктор хитрая лиса: он вполне может продержать меня в бинтах еще пару дней, чтобы уберечь помощника шерифа от очередных безрассудных выходок.

Усмехаясь, Мик надел отглаженный мундир, пристегнул кобуру, схватил фуражку и поспешил вниз по лестнице, чтобы приветствовать готовив­шую завтрак женщину заслуженным ею утренним поцелуем.

Он переступил порог кухни — и замер. Фэйт сидела за столом, одетая в свитер и джинсы, не­естественно прямая, судорожно скрестив на груди руки, а рядом с ней стояли ее чемодан и дорожные сумки.

— Что хочет сказать всем этим Дочь Луны?— надтреснутым голосом поинтересовался Мик, чувст­вуя, как нелепо звучит полушутливое индейское прозвище в данной ситуации. Было ясно как дважды два, что она уходит от него, поэтому вопрос носил чисто риторический характер.

— Я была бы очень признательна, если бы вы... если бы ты, Мик, подбросил меня домой,— еле слышно, но твердо сказала Фэйт.

На лице Мика не дрогнул ни один мускул. Он навис над ней, как огромная гранитная скала.

— Почему?!

— Н-ну... Фрэнк арестован, значит, мне ничто больше не угрожает... и... и мне действительно нужно попытаться стать независимой.

Она его боится, это сразу видно. Проклятье, она его боится! Но почему? Что случилось?

— Ты не имеешь на меня никаких прав,— обли­зав пересохшие губы, пояснила Фэйт, отвечая на невысказанный вслух вопрос.— Ни на меня, ни на моего ребенка.

Она судорожно закрыла глаза, как наяву услы­шав голос Фрэнка, вновь будто увидев поблескивание ножа. «Ты моя, Фэйт. И этот ребенок в твоем животе — мой. Я вправе сделать с вами обоими все, что захочу!» И Мик повторил эти слова: сперва насчет ребенка, а сегодняшней ночью объявил, что она принадлежит ему. Мой! Моя! Мое! Боже, само звучание этих слов было ей ненавистно! Фэйт рас­пахнула глаза.

— Я не твоя!— почти выкрикнула она срываю­щимся от отчаяния голосом.— Не твоя и ничья!

Весь мир вокруг Мика со звоном обрушился. Конечно, она не моя, подумал он отстраненно. Ка­кого дьявола я мог претендовать на то, чтобы такая женщина решилась иметь хоть какое-то отношение к безродному метису?

Не глядя на Фэйт, словно ее вообще не существовало, Мик как во сне налил себе чашку кофе и насыпал в миску кукурузных хлопьев. Он ел, стоя к ней спиной, чтобы не видеть написанных на ее лице страха, гнева и текущих по щекам слез. Чтобы вообще ничего больше в жизни не видеть и не чувствовать. Червяк, корчащийся на крючке вот кто ты, равнодушно подумал он.

Покончив с завтраком, он сполоснул чашку и миску в раковине, затем, повернувшись, подхватил чемодан и сумки и, не глядя в ее сторону, бросил:

— Едем!

Глава 10

— Ба, Мики! — воскликнул Чарли Хаскинс, едва герой прошлой недели вошел в его кабинет.— На тебе же лица нет! С тобой все в порядке?

Не успел Мик выдумать какую-либо причину своего подавленного вида, как в заднюю дверь вва­лился Нэйт и, увидев его, заорал:

— Живо чеши к доктору и не показывайся, пока он не осмотрит твои ребра.

Приказ начальника есть приказ начальника. Мик молча развернулся и покинул помещение. Так или иначе, он планировал заглянуть к доктору Макардлу, часом раньше, часом позже — какая разни­ца. Но что же стало с его знаменитым непроницае­мым лицом игрока в покер? Такое впечатление, что это уже не лицо, а открытая книга, в которой все с первого взгляда читают: у этого парня что-то стряслось.