Твоя навеки

Грэхем Лора

Но сейчас она не могла позвать на помощь никого — она была совсем одна.

Уже пробираясь по комнатам, Фэйт обнаружи­ла, что машинально прихватила с кухни огромный нож для разделки мяса. Вот и хорошо, промелькну­ло у нее в голове. Если бы сейчас меня видел Мик, подумала она, глотая слезы, и, несмотря на ужас, волна стыда захлестнула ее. Она так перед ним ви­новата! И дело вовсе не в том, что сейчас она в опасности. Из-за одной случайной фразы она оттолкнула от себя человека, тем самым поставив его на одну доску с таким

подонком, как Фрэнк Уильямс. Оставалось только уповать на то, что ей все же еще представится возможность попросить прощения у него.

Наконец Фэйт добралась до спальни, закрыла за собой дверь и с облегчением бросилась к столи­ку возле кровати. Пока что до нее не доносилось ни звука, ни шороха, и в душу ей закралась сла­бая надежда: может быть, все-таки это авария, а она ведет себя, как перепуганная идиотка, рискуя в темноте напороться на свой же собственный нож?

И вдруг до нее донесся звук опрокинувшегося стула из дальнего конца дома — того самого стула, который она оставила у входа в подвал!

Боже! Неужели это все-таки случилось? Он здесь и ищет ее?

Забыв про все ключи и машины на свете, Фэйт юркнула в огромный старинный гардероб — место, где она больше всего любила прятаться в детстве, играя с отцом в прятки. Это был почти единствен­ный предмет, уцелевший во время пожара, уничто­жившего старый дом, и, несмотря на существование в доме гардеробной, отец сохранил антикварную громадину — несомненно, для дочери. Закрыв из­нутри дверцы, Фэйт лихорадочно завернулась в простыни и байковые одеяла, с детской наивностью полагая, что в темноте никто ее, закутанную в одея­ло, не заметит.

Сердце колотилось чуть ли не у самого горла, по Фэйт все же пыталась прислушаться к тому, что происходит снаружи.

Казалось, прошла целая вечность, пока она си­дела в гардеробе с ножом в руке, трясясь от страха. В голове кружились одни и те же несвязные молитвы и призывы, обращенные к одному лишь чело­веку — Мику. Если бы он мог услышать, если бы мог прийти на помощь!..

— Я знаю, ты здесь, сука! Выходи! Все равно я отыщу тебя!..

— Задам я ей трепку, чтобы впредь неповадно было выкаблучиваться,— процедил сквозь зубы Мик, напряженно вглядываясь в темную ленту дороги.

— И правильно сделаешь,— поддержал его Гэйдж, проверяя состояние оружия.— И потом раз­берись с телефонной компанией. Две поломки за три дня... Кстати, что это?

Одного вида припаркованного на обочине до­роги у поворота к дому Фэйт пикапа хватило, чтобы подтвердить наихудшие подозрения Мика. Визитер, да еще такой поздний, не оставит свою машину так далеко от дома, если он направляется в гости.

Резко затормозив, Мик повернулся к Гэйджу:

— Вызывай дежурных по рации, пусть немедленно едут сюда. Дело может пахнуть убийством. И пойду к дому пешком.

— Вызову их — и сразу же за тобой!

Кросс в одну милю — пустяк для тренирован­ного разведчика, разминка, отличный способ про­чистить легкие. Если бы еще при этом не безумная тревога за Фэйт.

Было новолуние, и дорогу освещал лишь блед­ный свет звезд. Дом на фоне неба показался Мику темной громадой. Вдруг он заметил, что на земле что-то блеснуло. Это была выставленная из окна подвала рама со стеклом. Пробормотав проклятье, Мик осторожно пролез внутрь.

Он уже понял, чьих рук это дело. Из местных жителей абсолютно никому не могла бы прийти в голову такая идея, а случайный бродяга не стал бы перерезать телефонный провод. Только один чело­век способен на такое — Фрэнк Уильямс. Одному Богу известно, как он сбежал из камеры, хотя... Учитывая беспечность полицейских, привыкших иметь дело самое большее с мелкими воришками, нетрудно было предположить, что, оставшись один на один со своим благодушным охранником, Фрэнк так или иначе обманул его и сбежал.

Едва коснувшись ногами пола, Мик вытащил фонарик и пробежался лучом по помещению. Пер­вое, что бросилось ему в глаза — распахнутый на­стежь и разбитый электрощиток. Так вот почему дом погружен в темноту... Но если так,— подумал Мик, чуть приободрившись,— Фэйт не должна быть застигнута врасплох, и у меня, возможно, еще есть время.

Через дверь, мимо опрокинутого стула, Мик вор­вался на кухню — никого! Зато сразу он услышал какой-то шум со стороны спальни. Одним движением распахнув наружную дверь — чтобы Гэйдж мог не мешкая присоединиться к нему,— Мик ринулся в сторону спальни.

— Я вырежу этого ублюдка из тебя, сука!

Голоса Фэйт не было слышно. Прячется, мертва или без сознания? Мик свято не терял надежды па первое.

— Ты моя, слышишь ты, мерзкая тварь! И как только тебе в голову пришло, что от меня можно скрыться?

Раздался пронзительный визг — Фэйт все же не сдержалась, потом скрип открывающегося гардеро­ба, и Мик, забыв обо всех предосторожностях, ногой распахнул дверь и с револьвером в руке ворвался в спальню.

— Руки вверх!

В темноте он различил смутные очертания Фэйт, упавшей на пол, и отчетливый силуэт высокого, чуть грузноватого мужчины — одной рукой тот держал Фэйт за волосы, а в другой слегка поблескивал нож.

— Сожалею,— с ухмылкой отозвался Фрэнк и подтянул Фэйт за волосы поближе к себе.— Сожалею, но мне нужно закончить одну работу. А ты что, краснокожий, рассчитывал, что она будет принадлежать тебе? Черта с два!

Мик выстрелил. Нож со звоном полетел на пол, и Фрэнк, отпустив Фэйт, левой рукой выхватил из кобуры револьвер.