Ты - наша
Шрифт:
Ступни гудят, и я, наплевав на всех, просто стаскиваю кроссовки и с наслаждением шевелю сведенными пальчиками. Надо же, как странно нервы отдаются. В ноги.
Никогда такого не было.
Но у меня вообще много чего не было до поступления в универ.
— Ты как, Рапунцель? — Сашка присаживается передо мной на корточки, смотрит оценивающе. Ну да, ему же надо понимать, смогу я еще раз выйти.
— Нормально, — отдышавшись после воды, шепчу я.
— Да все с ней норм, Сашок, — говорит Рафик, —
— Это да… — Сашка все еще изучает меня, переводит взгляд на ноги в носках, — отдает?
— Ага… Странно так.
— Ничего. Это нервы. Сейчас Тигр москвича сделает, еще разок выйдем и все. А потом только на награждение.
— Награждение?
— Ну да, ты будешь победителей награждать.
Молчу, открыв в изумлении рот.
Сашка, поняв, что не прокатило с обыденностью тона, заметно смущается, отводит взгляд:
— Ну блин… Попросили, Вась.
— Кто? — хриплю я, а затем принимаюсь мучительно кашлять. Сашка берет у Рафика еще воды, передает мне, заботливо стучит по спине.
Я, наконец, начинаю дышать, пью воду, а затем смотрю на Сашку. Выжидательно. Если он думал, что я это все просто так оставлю, то вообще нет!
— Блин… Вась… — вздыхает Сашка, не выдерживая моего невербального матерного давления, — ну чего такого-то? Ну, орги попросили. Ты им понравилась. И вообще, решили, что будет круто, если красивая девочка будет на награждении…
— Тут полно других красивых девочек!
— Ты понравилась больше остальных, — отвечает Сашка. И добавляет, жестко завершая разговор, — и вообще, ничего в этом такого нет. Нормальная просьба. Нам за нее еще треть накинули к гонорару.
— Эту треть мне, — тут же говорю я и дурею от собственной наглости.
Сашка переглядывается с Рафиком, видимо, тоже удивляясь. А Артем философски жмет плечами:
— Ее право, так-то.
— А ты вообще не нежная мышка, да? — после многозначительной паузы, взятой на обдумывание ситуации, смеется Сашка, — первое впечатление обманчиво?
Пожимаю плечами неопределенно, смиряя дрожь в пальцах и сама себе удивляясь. Надо же, как могу!
Тут со стороны ринга доносится дикий рев десяток глоток, скандирующих:
— Тигр! Тигр! Тигр!
Понятно, значит, наши победили.
Учитывая, что первый бой мы продули, понятно, почему все так радуются.
— О, Тигра сделал москвича! — радуется Рафик, поднимаясь, — погнали! Последний рывок.
Мы послушно встаем, идем к рингу, где как раз заканчивается бой, и рефери поднимает руку Тигра. Мечта Маринки выглядит немного побитым, но в целом довольным. Его соперник грустный. Оно и понятно, приехать из столичной спортивной школы и так лажануть на периферии.
Пока прибирают ринг, ребята настраивают аппаратуру, а я про себя проговариваю слова песни, которую буду петь, в первые ряды пробивает
Он как раз спустился вниз, и нормально среагировать на внезапную атаку не смог. Так и замер, растерянно приобняв прильнувшую к нему Маринку татуированными лапищами за задницу. Зрители по этому поводу еще сильнее улюлюкают, а я, в очередной раз удивившись и даже слегка позавидовав настойчивости приятельницы, возвращаюсь к своим баранам.
Парни уже настроили аппаратуру, Сашка помогает мне забраться на ринг.
Взмахиваю волосами, убирая их со лба, осматриваю зрителей. Уф… Напряженно!
— А сейчас наша новинка! Эта песня посвящается нашим ребятам, пусть сегодня все будет красиво! — кричит Сашка и бьет по струнам гитары.
Зрители начинают вопить, свистеть и вообще всячески поддерживают. Я снова чуть-чуть теряюсь, так и не привыкнув к такой отдаче, все же, в хоре по-другому все было, но затем собираюсь.
Прикрываю глаза, чтоб не отвлекаться, и интимно выстанываю в микрофон, когда наступает мой черед петь:
— Твои глаза — мое несчастье, погибель…
И только в них себя ищу я, тону я
И только ты меня удержишь и примешь
И лишь тебя давно люблю я…
Люблю я…
И, как и в прошлые разы, когда мы только репетировали эту балладу, немного погружаюсь в транс, покачиваюсь на волнах тягучей, невероятно красивой мелодии, провожу ладонью по волосам, облизываю постоянно сохнущие губы… И стараюсь не обращать внимание на свист и восхищенные выкрики из зала.
— Охереть, фигура, детка!
— Да-да-да!
— Еще раз так сделай!
Что им еще раз сделать? Волосы убрать? Губы облизать? Бедрами качнуть? Блин, нельзя на этом циклиться… Надо петь.
Вообще, ощущение странное. С одной стороны меня ужасно пугает такое внимание, никогда не было в моей жизни ничего подобного, буквально в оторопь вгоняет. А с другой стороны… Мне нравится! Мне так это нравится! Они смотрят, они слушают, кто-то даже подпевает! И это те самые люди, что буквально минуту назад жаждали крови, орали и матерились, глядя, как один человек до крови бьет другого… Я чего-то не понимаю в этой жизни… Да я вообще ничего не понимаю в этой жизни, чего уж там!
Музыка за спиной, словно крылья, приподнимает над землей, голова кружится, и я уже ничего не контролирую в эйфории, пританцовываю, медленно, тягуче покачивая бедрами и прикрыв глаза от удовольствия. И, похоже, зрителей тоже завожу, потому что лица какие-то просветленно-жадные, а взгляды меня уже не раздевают, как в самом начале, а буквально превозносят… Ох, теперь я понимаю, почему многие артисты, словно наркоманы, любят сцену. Если они испытывают хотя бы часть тех эмоций, что сейчас обуревают меня, то… Это никакими словами не передать…