Ты - наша
Шрифт:
Звучат финальные аккорды, я шепчу в микрофон последнее:
— Люблю тебя…
Наступает на мгновение тишина… А затем зал взрывается криками и аплодисментами!
Растерянно улыбаюсь, оглядываюсь на ребят. У них невероятно довольные физиономии. Под громкий голос ведущего, еще раз проговаривающий название нашей группы и приглашающий на ринг участников для финального боя, мы спускаемся вниз.
Мне подают руки Рафик и Сашка, вдвоем снимая меня вниз, потом мы тратим пару минут, потому что вокруг народ, и кто-то из парней пытается ко мне прорваться через ребят,
А передо мной вырастает огромная фигура.
Поднимаю взгляд и упираюсь в гневные темные глаза Камня.
Он молча осматривает меня с ног до головы, чуть заметно раздувая ноздри и злобно сжимая губы.
Взгляд его настолько жесткий, что невольно волоски дыбом становятся по коже. И это молчание вокруг… Что такое?
Я бы спросила, но голоса нет. Камень стоит передо мной, мощный, напряженный, готовый к броску… И злой. Очень злой.
Я все же хочу спросить, что происходит, но в это мгновение Камень резко распахивает на себе полы спортивного халата черного цвета и в одно движение укутывает меня им с ног до головы, словно плащ-палаткой. Стягивает ворот грубымии пальцами, тянет за него к себе и хрипит в губы холодно и жестко:
— Не снимать, поняла? Не вздумай.
Оторопев, киваю.
И народ вокруг взрывается криками:
— Ого!
— Ка-мень, Ка-мень!
— Твоя девочка, Камень?
— У-у-у!!!
Камень, не обращая больше ни на кого внимания, поднимается на ринг и перемахивает канаты сверху, а не между третьим и четвертым, как все бойцы до этого.
Этот мажорский жест вызывает дикие одобрительные крики.
Я, в полном шоке, кутаюсь в шелковый халат и молча иду за ребятами из группы к нашему закутку в зале.
Меня, слава богу, никто больше не трогает.
За спиной рев зрителей, теперь уже приезжих, группы поддержки москвичей. Они скандируют имя своего бойца, наши улюлюкают, ведущий орет что-то, короче говоря, гвалт невероятный.
Но я даже не оглядываюсь на то, что происходит на ринге, добираюсь до места, падаю на лавочку, все еще машинально сжимая ворот халата, и с удивлением смотрю на лица парней.
— Это что такое было? — глупо спрашиваю у них, хотя понятно, что внятного ответа никто не даст. Это же я, типа, девочка Камня, мне лучше знать, какая оса его в заницу куснула, что он вот так вот принялся меня кутать перед всеми…
Правда, глядя на прячущих глаза парней, в голову закрадывается понимание: они в курсе, почему он так сделал! В курсе!
— Почему? — начинаю давить я, перекрикивая ведущего, перечисляющего заслуги бойцов, накручивающего публику до нужной кондиции.
— Эм-м-м… Вась… — бормочет Сашка, со вздохом вспомнив о своих лидерских функциях, — да просто он бешеный же… Мало ли что показалось…
— А что ему показалось?
— Да не важно уже все…
— Васька, ну ты даешь! — врывается в нашу теплую лживую компанию возбужденная Маринка, — ну прости, я не думала, что тут такие прожекторы
Что-о-о???
Ошеломленно открываю рот, распахиваю халат, смотрю на свою грудь. Полностью спрятанную, все в порядке. Ни одной расстегнутой пуговки, все до горла закрыто! И не просвечивает совсем, Маринка права… Но…
Безмолвно перевожу взгляд на парней, которые все, как один, пялятся на то место, которое вообще не видно. И лица у них чуть-чуть виноватые.
С оханьем запахиваюсь обратно.
— Это… что? — слов не хватает, одни только ужасные подозрения, — это… как?
— Ну… Прожекторы, Вась… — виновато бубнит Артем, а Рафик кивает, явно стараясь, чтоб его масляная физиономия выглядела уныло… Но тщетно.
— И вы мне… Не сказали? — на последнем слове я обретаю полноту голоса, а волосы наичнают шевелиться на голове. От ужаса и осознания, что я вот так, в просвечивающей рубашке, три раза стояла перед зрителями! На ринге! И они все-все видели! В деталях! Ох…
— Ну, Вась… — вздыхает Сашка, — ничего же такого… Наоборот, прикольно…
— Прикольно?
Я поворачиваюсь к Маринке, с мечтательной физиономией что-то перечитывающей в телефоне.
— Марин?
— Ну а че я? — тут же принимается тараторить она, почуяв, что сейчас отхватит, — я же не могла даже пробиться к тебе! И я Тигра караулила… Ну прости, подруга! Но вообще, прикольно получилось! Та-а-акой секс!
Онемев снова, я перевожу взгляд с приятельницы-предательницы на этих трех поросят, так сильно подставивших меня.
— И когда заметили? — прищуриваюсь я, готовая, если скажут, что с первого выступления, глотки рвать. Потому что это… Я даже не знаю, что это такое…
— Прямо на последней песне, — переглянувшись, с готовностью чуть ли не хором отвечают парни.
Смотрю по очереди каждому в глаза, с огорчением убеждаясь, что правды не добьюсь.
Выдыхаю, сильнее кутаюсь в халат, а потом и вовсе продеваю руки в безразмерные рукава и наглухо затягиваю пояс.
Единственный нормальный парень здесь — Камень.
Остальные — озабоченные придурки. Понятно теперь, почему так орали и так радовались.
— Вась… — нерешительно начинает Сашка, в этот момент ведущий объявляет начало боя, наступает тишина, а затем звук удара. Одного. И звук падения чего-то тяжелого.
Пауза… И зал взрывается воплями.
Сашка щурится на ринг, качает головой.
— Блин… Разозлился-таки Камень… Даже не поиграл толком с москвичом…
— Че? — удивляется Рафик, — уже все? Но бой же только…
— Ага, — флегматично говорит Артем, посмотрев на табло над рингом, — на пятнадцатой секунде… Скорострел, блин…
— Ему так не скажи в лицо, — бормочет Сашка, а затем переводит взгляд на меня. И снова на ринг, где над упавшим и вырубившимся, судя по всему, бойцом, колдует врач и помощники, — все же бабы — зло… Это я не о тебе, Рапунцель, если что, не вздумай расстраиваться. И жаловаться…
— Да пошли вы, — с досадой отворачиваюсь я к Маринке, и та, оторвавшись от экрана смартфона, подмигивает: