Ты постучишься в дверь мою
Шрифт:
Ксюша потянулась за телефоном — шесть сорок пять. Пробовать снова заснуть — не вариант, все равно через полчаса вставать. Так зачем тянуть?
Она поднялась, пробежалась босыми ногами до ванной, там скинула Ванину футболку, в которой спала, и сразу под горячие струи …
Шел ноябрь, на улице знатно холодало, пора бы и в квартире температуру повыше поставить, но все как-то руки не доходили.
Будь дома Ваня — он давно все сделал бы, а Ксюше… Себя не жалко было. Ну замерзла, ну и что? А больше не о ком заботиться.
Тихомирова затаила дыхание прежде, чем открыть
Мокрыми ступнями на плитку, ладонью по чуть запотевшему зеркалу…
Окинула отражение внимательным взглядом…
Не знала, что делает терапия, которую она принимала, внутри организма, но внешне результат был неплох.
Она снова чуть поднабрала — до появления излюбленной Ваниной задницы размером с ладонь, уверенная двоечка вернулась на свое место, даже остренький животик умудрился появиться… Маленький, совсем незаметный под одеждой, но если без нее…
Ксюша взяла в руки полотенце, стала быстро перетирать волосы…
Все не ограничивалось изменениями фигуры и мучающими ночными фантазиями, в ней будто жажду жить снова зажгли. И она прекрасно понимала, что эффект это временный, но… В последний раз так — почти нормально — себя чувствовала давным-давно. Уже даже плакала намного реже, несмотря на постоянные скачки настроения. Реальная тоска нападала изредка.
И это с одной стороны радовало, а с другой… пугало. Потому что теперь Ксюша могла смело себе признаться — она не хотела, чтобы ей легчало, как обещали когда-то. Она хотела продолжать любить Бродягу. А если любить его теперь — значит страдать, тогда и страдать она тоже хотела.
Завернувшись в полотенце, Ксюша направилась на кухню, заварила зеленый чай — кофе теперь нельзя, села на стул… На тот же, на котором сидела в ночных воспоминаниях, представила, что смотрит не на закрытый гриль на пустом столе, а на спину Вани, который жарит мясо… Представила, как он разворачивается, подмигивает.
— Три минуты на одной стороне жарю, потом переверну.
И сколько бы лет они ни были женаты, сколь бы откровенными друг с другом ни были, она снова краснеет… Даже от воображаемых слов воображаемого Вани.
После завтрака, который сегодня был неспешным благодаря времени, сэкономленному ранней побудкой, Ксюша оделась, уложила волосы, забросила в сумку все, что должно было пригодиться, понеслась в подъезд…
Она еще лифт ждала, а Макс уже набирал, будто чувствовал…
— Алло, Ксения Игоревна, я на месте.
— Доброе утро. А я спускаюсь.
Она улыбнулась, он тем же ответил.
Когда увидел, как она из подъезда выпорхнула, еще раз улыбнулся.
Изменения замечала не только она сама — окружающие тоже. И как-то так случилось, что самым внимательным и частым окружающим был он.
Ксюша с каждым днем все хорошела, а Максим чувствовал, как давящий на совесть камень отпускает…
Это ужасно, конечно. Но, кажется, она начала справляться. Вот только неизвестно, что будет, когда Бродяга вернется. Лишь бы не по новой…
— В офис? — Ксюша юркнула в машину, скукожилась немного…
— Ага… — поехали, молчали преимущественно, потом Ксюше в голову вопрос пришел, не сдержалась. — Макс… А ты говорил, что вы с женой решили попробовать… Ну, ребеночка…
— Да…
Показалось или засмущался?
— И-и-и?
Засмущался все же. Даже покраснел слегка.
— Задержка у нас, Ксения Игоревна. Но мы ждем пока. Не торопимся…
Он сказал это так трепетно, что у Ксюши у самой струна какая-то отозвалась в душе. Если ей не суждено увидеть, как родной Бродяга вот так с придыханием будет в подобном признаваться, то хотя бы за других порадуется…
— Вы молодцы, Максим. Очень рада за вас…
А через неделю процедура, после которой… Если ее задержка не наступит — она не выдержит, кажется.
Глава 14
Настоящее…
— Привет, — Ксюше было стыдно, но почти неделю она игнорировала Кирилла. Друга, который явно нуждался в помощи.
Он переменился в последнее время. С тех самых пор, как сообщил, что они с Альбиной, кажется, разводятся, стал рассеянным, углубленным в себя, раздражительным…
Не было больше этих вечных визитов в ее кабинет, завуалированным намеков. И от этого вроде как становилось чуть легче, но это с одной стороны. А с другой… Видимо, он все же недооценивал значение Альбины в своей жизни, раз реальная перспектива развода так долбанула.
— Привет, — на часах было больше девяти, офис давно пуст за исключением парочки сумасшедших трудоголиков и Ксюши с Кириллом. Как-то так случилось, что им обоим незачем было спешить домой…
Кир сидел за столом, закинув ноги, покачивая в руке стакан, рядом с начищенными туфлями стояла бутылка медового Джека. Любимый Киров… Бродяга его троллил периодически за то, что из всех виски мира выбрал самый «ванильный», но на любой праздник неизменно тащил другу любимое пойло.
У них вообще отношения всегда неоднородными были — много ссор, разность взглядов, необъявленная война за женщину, но… Они любили друг друга. И в трудную минуту, не раздумывая, спиной один другого прикрыли бы. И, может, Кир действительно испытывает долг перед Ваней, поэтому все хочет ее под свое крыло приманить?
— Присоединяйся, — Прудкой улыбнулся криво, ноги со стола снял, стакан поставил, другой взял…
Ксюша успела вглубь кабинета зайти, присесть на диван, оглядеться…
Кабинет был погружен в полумрак, из освещения — настольная лампа с тусклым светом, за окном — темень, а где-то снизу городские огоньки.
Кир подошел, протянул стакан…
— Мне нельзя, прости…
— Почему?
— Таблетки…
— Что за таблетки? — поставил отвергнутую порцию на столик у дивана, сам рядом сел. Тут же голову на спинку запрокинул, ноги вытянул, глаза прикрыл. Видно было, что настроение дрянное, что не игривое совсем, что будь рядом Ваня — его помощь пригодилась бы…