Ты умрёшь завтра
Шрифт:
— Аркадий Юрьевич, на одном из стендов как раз и был ряд листьев крапивы.
— И… что?
— А то, голубчик, что пометка о первом экземпляре содержала дату 1964-го года, а последняя сделана пару недель назад. Первый лист еще зеленый, последний, сами понимаете, практически черный.
— Невероятно! — выдохнул Аркадий Юрьевич. — Мальчик!.. Никодим отслеживает изменения в растениях?!
— Дорогой мой Аркадий Юрьевич, не просто изменения в растениях, но мутации флоры и фауны. Лес становится все агрессивнее по отношению к человеку, и Никодим подозревал это еще четыре года назад, поэтому и занялся своими исследованиями, я полагаю.
— Шестилетний мальчик!.. Антон Павлович, честно слово, это звучит, как фантастика.
— Ах, Аркадий Юрьевич, фантастика, это то, что процент мутаций новорожденных в нашем городе катастрофический, и с каждым годом растет. Только за последние пять лет у меня родилось четверо слепых, два глухих, двенадцать с недоразвитыми или атрофированными органами, семь олигафренов, я уже не говорю про случаи с шестью пальцами, хвостами, шерстью, или, наоборот – с полным отсутствием волосяного покрова. А сколько мертворожденных! Да и сам Никодим — всем мутациям мутация… Что ж удивительного в том, что лес меняется, приспосабливается к той гадости, которую завод на него выбрасывает, когда мы сами мутируем и уже даже не особенно по этому поводу беспокоимся.
— Наш друг Барабанов возразил бы. Сказал бы, что ради великого светлого будущего стоит пойти на жертвы, — почтальон Семыгин грустно улыбнулся. — Да только нас на самом деле никто не спрашивает, нужно ли нам это светлое будущее, тем более ценой здоровья наших детей. Раз партия сказала, то все остальные мнения не верны, и хуже того — провокационны.
— Вы, голубчик, когда-нибудь договоритесь до лесоповала, — заметил Антон Павлович, понизив голос. — Мне Полищук по большому секрету рассказывал, что в наш военкомат скоро командируют «специалиста по работе с кадрами». Так что смотрите, ушей в городе полно.
— Антон Павлович, вы же ученый, — продолжил почтальон Семыгин, проигнорировав предупреждение доктора, — вот скажите мне, чего ждать дальше?
На это доктор Чех опустил глаза и тяжело вздохнул.
— А я вам скажу, Антон Павлович, — продолжил Аркадий Юрьевич, следя за реакцией собеседника, — хоть я и не биолог, а историк, потому что в этой ситуации работает один и тот же закон. Нельзя идти войной на соседа и ждать, что он будет после этого к тебе милостив. Он будет обороняться, будет пытаться уничтожить угрозу. Это закон равновесия — если есть сила действия, должна быть и сила противодействия. Мы годами воюем с природой, возведя в неприкасаемую истину глупейший лозунг о том, что человек ее царь. Пора осознать, что теперь природа начала войну против нас. И что-то мне подсказывает, что это сражение мы уже проиграли.
Антон Павлович возражать не стал, потому что в словах Аркадия Юрьевича было слишком много правды. Вместо этого доктор Чех почему-то задался вопросом, может ли правды быть слишком много?..
– Надо Поворота в известность поставить о крапиве и репейнике, — сказал Антон Павлович, желая сменить тему. — Чтобы он население оповестил об опасности.
— Глава 6 —
Закон эволюции,
управляющий всеми бытиями,
движет также и Сатаной.
А. Амфитеатров, «Дьявол».
В то время, когда страна оплакивала трагически погибшего Первого космонавта планеты, а передовицы «Правды» и дикторы на радио кричали о священном интернациональном долге советского солдата-миротворца, который не может позволить проклятому «западу» ввергнуть бедную Чехословакию в хаос капиталистического ужаса, а потому Политбюро ЦК КПСС направило в Прагу несколько танковых дивизий, братский Ближний Восток в лице Сирии и Египта отважно сражалась с Израильскими агрессорами, а вьетнамские коммунисты с поразительной стабильностью валили американские «Фантомы» советскими ракетами, — то есть, история СССР и вообще планеты кипела событиями, ПГТ Красный тоже не спал, и собственную историю помаленьку творил. Но если мировые катаклизмы были следствием политических игр отдельных держав и коалиций, то, что являлось причиной событий в Красном, оставалось не ясно. Да и сами события со временем становились все загадочнее и тревожнее. Как, например, странная авария на заводе, в результате которой никто (никто!) не пострадал. Ну, то есть, не пострадал в начале. Случилось это в конце сентября 1968-го года.
Начальник заводской базы ГСМ Сливко Павел Геннадьевич, произведя ежедневную инспекцию топлива, был до смерти напуган недостачей солярки в количестве двухсот тонн. За подобную халатность гражданина Сливко вполне могла ожидать статья уголовного кодекса, та, что под пунктом «хищение в особо крупных размерах», поэтому перепугался он вполне обосновано. К тому же, рыльце то у начальника базы ГСМ действительно было в пушку, — сливал иногда, пройдоха, топливо на сторону, но все больше с подачи самого директора завода товарища Огрехина Бориса Поликарповича, да и меру знал, не зарывался. А тут целых двести тонн исчезли за ночь! Огромная вкопанная в землю цистерна была не просто пуста, она успела высохнуть и даже не пахла соляркой!.. Побелевший от страха начальник базы ГСМ кинулся к директору докладывать о катастрофе. Огрехин Борис Поликарпович, человек хозяйственный и решительный, минут десять орал отборным матом, мясистым лицом раскраснелся, и закончил выступления добротным пинком подчиненному Сливко под зад. Выброс энергии поостудил директора, он перевел дыхание и призвал к себе главного инженера, главного технолга и зама по производству. Прибывшие сотрудники получили наказ немедленно в ситуации разобраться, что расторопные замы и сделали в течение рабочего дня. Оказалось, что солярку никто не крал, а сбежала она сама. Проба грунта под цистерной выявила огромную концентрацию щелочи, которая превратила дно топливной емкости в ржавое сито. Подняли документы и убедились, что в момент монтирования цистерны пробы почвы были в порядке, следовательно, метаморфозы с грунтом произошли уже после монтажа цистерны, вернее совсем недавно. Солярка же не просто впиталась в землю, но обрушилась в недра планеты водопадом. Когда кран вырвал из земли кожух, оставшийся от топливной емкости, в образовавшей яме обнаружилась бездонная воронка шести метров в диаметре. В нее высыпали двадцать кубов щебня, но дно той пропасти так и не показалось. Главный инженер почесал затылок, затем распорядился воронку перегородить двумя дорожными плитами и залить бетоном. Новую цистерну так же посадили на бетонную подушку, чтобы избежать ее контакта с грунтом, и только после этого наполнили топливом.
Инцидент был довольно странным, но забот у заводского начальства и без того хватало, так что вскорости о сбежавшем горючем забыли. Проблему же устранили, топливо больше само по себе никуда не девалось, чего еще нужно? Но уже весной следующего года загадочный катаклизм снова дал о себе знать.
Когда закончились апрельские дожди, и грязевые реки, прихватив положенные ей жертвы, скрылись в лесных низинах, у заводского забора, как раз напротив восстановленной цистерны, забил черный источник. Вязкая маслянистая жидкость была горячей, и булькала, насыщая воздух стойким запахом мазута и гнили. А поскольку город располагался ниже завода, то черная жижа, повторяя путь весенних селей, неспешным ручьем потекла в центр Красного.
Начальник ГСМ Сливко, увидав такое чудо, обрадовался, приняв жидкость за нефть, и засунул в источник руку, желая нефтью умыться, как то делают все нефтяники, открыв новую скважину. В результате получил кислотный ожог, так что кожа с ладони слезла, как перчатка, и свалился в обморок от болевого шока. Начальство завода распорядилось доставить горе-нефтяника в поликлинику, а само озадачилось явлением. Размышляли долго и, в конце концов, пришли к выводу, что двести тонн солярки в недрах планеты претерпели какие-то изменения и вернулись назад в виде черного гейзера. А поскольку воронка была забетонирована, то источник, обогнув преграду, пробился наружу поблизости. Главный технолог распорядился сделать анализ странной субстанции, но лаборатория завода не имела необходимых реактивов, да и опыта для изучения подобных веществ. Тогда образец отправили доктору Чеху. Антон Павлович изучил материал и пришел к выводу, что:
— Оно живое!
Субстанция представляла собой солярку, которую поедали неизвестные Антону Павловичу микроорганизмы, выделяя в качестве отходов метаболизма жуткую смесь кислот и тепло. Кислоты служили прожорливым корпускулам желудочным соком — они переваривали любую органику, после чего она также поглощалась. Одним словом, кошмар, а не вещество.
Председатель горисполкома Поворотов Леонид Валерьевич примчался на завод вопя: