Шрифт:
У
дикой степи.
Степь, степь, дикая степь. Сколько горя ты принесла в землю славенскую, на черных крыльях ветра злобного, степняками-мергейсами зовущимся. Дикая степь, ты словно тать ночной все изподтишка норовишь. Налетишь, словно вихрь, пожжешь города, посады, веси да погосты. Людей – кого побьешь до смерти, кого в полон-неволю горькую уведешь. А как дружина княжья на выручку-подмогу примчится, так тебя уже и след простыл. Только смерть кругом да разорение. И в погоню за тобой пускаться бесполезно. Степняка, ведь, в бескрайних просторах степи дикой не то, чтобы поймать – догнать, ох как нелегко. Да и немудрено это, степь, ведь, дом его, сторона родная, где степной мергейс родился и вырос, где ему каждая былинка знакома, каждый овраг, каждый холм. Вот только скудна степь на "дары" для жизни человеческой. Да степняк и сам не привык делать что-то, ради того, чтобы степь стала к нему более благосклонной, ласковой и приветливой. Ни целину распахать, ни арыки откопать. Не приучен к этому вольный степняк, да и зачем? Ведь ему с раннего детства внушали, что настоящий мужчина должен быть воином. Воин не сеет, не пашет, а то, что ему нужно оружием берет! Тем более, что есть в стороне западной, там куда уходит на покой ночной уставшее за день солнце, народ славенский, до любой работы спорый, и в умениях-искусствах толк знающий. Он и сеет, и пашет, и жнет, и ткет, и много чего еще полезного делать умеет. Туда и отправляется степной волк-мергейс за добычей, за изделиями мастеров искусных, за полоном людским…
Не нравятся славенам эти "гости степные", ох как не нравятся. Да кто же их спрашивает?! Как сказал однажды великий и всемогущий (в своей орде, конечно) хакан Бахтамчи: "Есть волки, есть овцы. Мы – волки, славены – овцы. Когда волк голоден, он идет, задирает овцу и насыщается плотью ее. Когда мы "голодны", то мы идем к славенам и грабим, и убиваем их. А кого не убиваем, того делаем рабом своим. Так было, так есть и так будет во веки веков, пока следит за нами незримым оком Отец-Небо, пока горит в наших очагах огонь".
И не страшны степнякам ни стены высокие, ни ярость и отвага обороняющихся, ни славенское упорство. Во внезапности сила степи дикой. Степняк, он ведь как орел: увидел добычу и камнем вниз. Упадет тенью черной, вонзит когти острые во плоть мягкую, да так, чтобы брызги крови в разные стороны, да и снова взмахнет в высь небесную. А там, попробуй, поймай его…
Глава 1.
Осень пришла в славенские края. Ранняя осень. И вроде бы лето ещё, да уже не лето. По утрам – прохладно, туманно. На деревьях, то тут, то там мелькнёт лист золочёный. Хорошо! Красота вокруг неописуемая! Да, вот только красотой этой любоваться некому. Зверью лесному было всё равно, а людям – некогда. Лишь, гордый орёл, взлетевший в высь небесную, медленно парил, с высоты взирая на землю, своим зорким глазом. Да и его интересовала не красота осенней природы, а то, чем бы можно было поживиться. Тут орёл заметил, как по краю «дикого поля» неспешной рысью двигаются два всадника. Один из них на ходу внимательно осматривал окрестности, а второй, здоровый, косой сажени в плечах, курносый детина, беспечно запрокинув голову, пялился на небо. Заметив парившего в поднебесье орла, он вскинул руку, и указав на гордую птицу, произнёс: – Парит, стервь!
– Где? Кто? – встрепенулся его приятель, юноша с непослушной гривой рыжих волос.
– Да, вона! – здоровяк кивнул головой в сторону гордой птицы.
– Эх, Тенята, – усмехнулся рыжий, – какая же это стервь. Это же орёл благородный добычу высматривает. А ты – стервь! Стерви, они падаль жрут, а этот, – рыжий уважительно посмотрел на парящего в небесной сини орла, – свежим мясом, да горячей кровью питается.
– А! Какая разница, – махнул рукой Тенята.
– Ну, не скажи, друже! Разница есть.
– И какая же?
– И такая же, – передразнил Теняту рыжий, – это всё одно, что, к примеру, гридня холопом обозвать! Ясно?
– Неужто? – Тенята удивлённо поднял брови.
– А, ты как думал?
Тенята снова задрал своё курносое лицо и уже с уважением посмотрел на гордую птицу. – Это ж получается, что он как и мы – витязь?
– То, что он витязь, – ответил рыжеголовый, – то, несомненно. А вот нам до витязей как до Тмутаракани ползком.
– Про витязей – это я так, к слову… – Тенята посмотрел на спутника невинным взглядом.
– Вот, ты и следи за словом, – ответил рыжий, – а то знаешь, как бывает? Бросишь словечко, не подумав, а после, из-за него случаются большие неприятности.
Тенята ничего не ответил, лишь недовольно засопел. Дальше всадники ехали молча. Лёгкий ветерок трепал непокрытые вихры молодых славен, вяло шевелил метёлки степного ковыля, которые словно морские волны колыхались в такт его дуновениям.
– Эх, скорей бы до заставы добраться, – не выдержав долгой паузы, вздохнул Тенята.
– Скоро уже, – рыжий заёрзал в седле, видно было, что ему тоже до чёртиков надоела эта монотонная езда, – пару вёрст осталось, не больше.
– Это хорошо! – Тенята потянулся так, что хрустнули косточки, – а то, чегой-то засиделся я. Слышь, Рудомир, – Тенята озорно подмигнул своему спутнику, – Может, поторопим коней?
– А, что, давай! – Рудомир, бросив взгляд на небо, взмахнул плетью. Там, где ещё недавно парил гордый хозяин небесных просторов, сейчас, со стороны ковыльного востока, наползали тёмные, плотные тучи. – Давай! А не то в бурю-дождь попадём. А мне, ох, как мокнуть не хочется!
Всадники пустили коней в галоп.
Изменчива погода в степи, изменчиво и счастье человеческое. На, ещё недавно, чистое, не по осеннему синее небо, с востока, надвинулась огромная свинцово-чёрная туча, несущая в себе дождь, град и всполохи молний. А по земле, с той же, с восточной стороны к краю дикого поля, надвигалась ещё одна туча, чёрная, пыльная, смрадная, несущая в себе боль, кровь и смерть. Туча под названием степняки – мергейсы, вышедшие в очередной набег. И два молодых, славенских воя, во весь конский галоп, неслись навстречу передовой сотне второго тумена хакана Бахтамчи. Расстояние между ними неумолимо сокращалось. Вырвавшийся вперёд Рудомир, вдруг резко осадил коня, заставив того взвиться на дыбы. – Степняки! Много! – выкрикнул он, оборачиваясь к догонявшему его Теняте. Это произошло так быстро, что Тенята, охваченный азартом догоняющего, не успел укоротить бег коня и пронёсся мимо рыжего, выскочив на небольшой взгорок, с которого оказался виден как на ладони. Всем. И Рудомиру. И мергейсам. Со стороны кочевников раздались свист и улюлюкание.
– Эх, заметили! – вырвалось у Рудомира. – Тенята, ходу! – крикнул он приятелю. А тот и сам поняв свою оплошность, быстро развернул коня и наддавая пятками по лошадиным бокам, помчался обратно.
С десяток степных воинов, на невысоких, мохноногих лошадях, кинулись в погоню за удиравшими от них во все лопатки, словенскими воями. Хороши кони у славен. И к строю обучены, и к бегу способны. Они несли своих седоков бешенным галопом совершенно без напряжения. Казалось, эти боевые кони, могут нестись по осенней, ковыльной степи бесконечно. Хороши кони словенские, ох хороши, но степные кони всё, же лучше. Эти лошадки, конечно, не такие представительные, как боевые словенские кони, но в них главное не стать и красота, а выносливость и неприхотливость. Эти невысокие, с мохнатыми гривами и ногами, лошади могут очень долгое время бежать с одной и той же скоростью, что согласитесь, в погоне вещь незаменимая. Через некоторое время, кони под Рудомиром и Тенятой, от такой бешенной скачки начали уставать и расстояние между ними и кочевниками стало медленно, но всё таки сокращаться. Кочевники, заметив это, издали гортанный вой, словно волчья стая почувствовавшая, что добыча слабеет. Кто-то из мергейсов потянулся к арканам, прикреплённым к сёдлам, кто-то открыл тул со стрелами, сдёрнув, перекинутый через плечо лук. Тенята и Рудомир «выжимали» из своих коней всё, на что те были способны, но уставшие кони бежали всё медленнее и медленнее, а лошади кочевников продолжали свой бег так, словно бы и не было долгой, изнурительной погони. Казалось, что этих лошадей только что выпустили из стойла, и они решили немного размять свои мохнатые ноги. Вот в сторону беглецов метнулась первая стрела, за ней – вторая, третья. Но нет, рано. Расстояние ещё достаточно велико. Хоть и мощны луки у степняков и стрелки они отменные, но чтобы стрела нашла свою цель, расстояние нужно ещё сократить. Старший, гнавшегося за словенами отряда, что-то крикнул своим воинам, видимо о том, чтобы они не тратили стрелы впустую. Но те, и сами поняли, что с такого расстояния им славен не достать. Что ж, ничего, степняки в погонях терпеливы и выносливы. Их кони – тоже.
Мергейсы развернулись по степи полумесяцем, охватывая беглецов полукольцом, словно волчья стая, гнавшая затравленного оленя. И вот, когда уже можно было различить отдельные деревья спасительного для славен леса, когда кони славен, словно почувствовав близкое спасение поддали из всех своих последних лошадиных сил, когда в глазах молодых воев засветилась надежда на спасение, за спиной у них раздался хищный щелчок спускаемой тетивы, и ещё, и ещё, и ещё… Конь под Тенятой вдруг взбрыкнул, дёрнул крупом, споткнулся и всадник, вместе с лошадью, кувырком полетели в высокий, степной ковыль. Последнее, что видел юноша, была приближающаяся к его лицу земля.