У истоков Броукри
Шрифт:
– Спасибо.
– Что? – усмехается он. – Я тут не причем.
– А кто тогда? – протяжно выдыхаю. Господи, и что же он мне подарил? К черту все прелюдии, открою посылку прямо сейчас. Все равно хуже день уже быть не может. – Если там что-то личное, я прибью тебя, Мэлот.
– Наша наследница не любит сюрпризы? – ворчит Рушь, откинувшись на стуле. – Не думала, что тебя так просто вывести из себя.
– Напиши об этом в моей автобиографии.
Она ухмыляется, а я сдираю упаковочную бумагу. Чувствую странный запах и робко приоткрываю коробку. То, что я вижу – повергает меня в шок. Заторможено
О, Боже, Боже! Зажмуриваюсь. Голова гудит. Кто-то оказывается рядом, но я грубо отталкиваю его от себя и отворачиваюсь. Это невозможно. Невозможно!
– Что там? – на фоне спрашивает учитель. – В чем дело?
Смелая и отважная Рушь Дамекес глядит в коробку и шепчет:
– Там чье-то сердце.
***
Сердце принадлежало Стюарту Прайсвуду – парню, который впал в кому, после стычки на площади Броукри. Его обнаружила медсестра. Грудная клетка была разрезана криво и неумело, а крови было столько, что от светло-бежевой плитки не осталось и следа.
Я узнаю об этом уже в коридоре, где снуют туда-сюда репортеры. Рядом сидит Лиз и нервно кусает губы. Она держит меня под руку, но я не чувствую. Я ничего не понимаю. Я молчу, гляжу перед собой, пытаясь задышать, правда, в горле стоит ком, и едва я пытаюсь глотнуть воздух, меня тянет заорать изо всех сил.
– Дор, он смотрит.
Я не отвечаю. Все думаю, кто-то убил Стюарта, кто-то прислал мне его сердце, и не стоит лгать себе и закрывать глаза на правду: этот кто-то знает о том, что в детстве я едва не умерла от порока сердца. Все связано. Ничего в жизни не происходит просто так. Этот человек неслучайно сотворил подобное, и, наверняка, он не остановится, пока я не пойму, что он пытается мне сказать.
– Посмотри.
– На что?
– На кого.
Я слежу за взглядом подруги и неожиданно замечаю Эриха. Он кивает, делает пару шагов назад и скрывается в тени, а я растерянно встряхиваю волосами. Не думаю, что мы должны с ним общаться, особенно теперь, когда кто-то пытается напугать меня до смерти; когда кто-то убил человека. Но я все же поднимаюсь и сжимаю пальцы в кулаки.
– Позови меня, если подойдут родители.
Лиз кивает, а я иду за Ривера. Парень поджидает меня у кладовой. Открывает дверь, откашливается и пропускает вперед, оглядываясь. Не знаю, что он собирается мне сказать, но ловлю себя на мысли, что мне все равно. Я просто хочу услышать его голос. Возможно, мне станет немного легче, пусть звучит это дико.
Эрих закрывает дверь. Его темно-синие глаза светятся волнением, и внутри у меня все сжимается от трепета.
– Ты как?
– Сложный вопрос, – устало протираю глаза. – Не знаю, что ответить.
– Кто мог такое сделать? И почему именно тебе? – парень запускает пальцы в волосы и осматривается, будто виновный прячется среди этих пыльник коробок. – Невероятно. У тебя странные дружки здесь, спасительница.
– Что ты хотел, Эрих?
– С тобой поговорить.
– О чем?
– Не задавай глупых вопросов.
– Почему же глупых? – горько усмехаюсь, понимая, что ведем мы себя по-детски. То хотим быть рядом, то пытаемся
– Давай на пару секунд забудем об этом. Кто-то прислал тебе сердце, и мне кажется, можно на время нарушить обещание и поговорить со мной.
– Наверно.
– Ты дрожишь.
– Потому что мне страшно.
– С тобой ничего не случится. – Эрих вдруг делает шаг вперед, и я гляжу на него, не скрывая волнения и внеземной усталости. Сейчас он так близко, но, в то же время, ужасно далеко. – Не стоит волноваться. Кто-то просто неудачно пошутил.
– Классная шутка.
– Классная, - эхом повторяет он. – Послушай, если это кто-то из моих, я найду его.
– Не принимай все так близко к сердцу.
– Сердце, интересный выбор кстати. Почему именно сердце? Почему не другая часть тела? Нет, я, конечно, любому раскладу бы не обрадовался. Но ведь все не так просто, да?
– Да.
– Вы здесь не скучаете.
– Развлекаемся, как можем. Слушай, - я заправляю за уши волосы, - мне нужно идти.
– Дор…
– Правда, я не хочу нагружать тебя. Скоро все прояснится. Забудь.
– Я хотел бы помочь, но... Только не разбирайся в одиночку. Слышишь?
– Эрих…, - я так устала, что никак не реагирую на его слова. Что? Он сказал, что он хочет помочь? Ах, классно. Вот только сейчас мне все равно. – Не с чем разбираться. Я тут, и я никуда не денусь. Иди к своим друзьям. Они, наверняка, тебя ищут.
– Хорошо. Будь осторожна.
– Конечно.
Мы обмениваемся кивками, и в какой-то момент мне хочется обнять Эриха. Глупо и наивно я полагаю, что его объятия избавят меня от страха и разобьют реальность. Но дело в том, что не один человек не спасет от ужаса, бегущего в крови. Он сможет успокоить на время, подарить иллюзию, но не больше. И потому, выйдя из кладовки, я вновь чувствую себя потерянной и разбитой. Одинокой. Уязвимой. Эрих кивает мне, смотрит на меня, а я не обращаю внимания. Словно в аквариуме, я плыву по коридору и не могу дышать. Здесь совсем нет воздуха. Еще чуть-чуть, и я задохнусь!
Неожиданно я вижу свою мать, и мои легкие разом опустошаются. Сьюзен де Веро в идеально ровном, белом костюме, и она идет вперед, оглядываясь по сторонам, будто она ждет, что кто-то за ней следит. Моя мать – тихая и холодная – выглядит настороженной, и я вдруг думаю, что в этом волнении кроется ее истинная натура: лживое спокойствие.
– Ты куда? – спрашивает меня Эрих, когда я срываюсь с места и следую за матерью. Он аккуратно берет меня за локоть. – Не оставайся одна, Адора.
– Мне нужно кое-что узнать.
– Что?
Не отвечаю. Просто беру парня под руку и бреду за Сьюзен де Веро, в глубине души предчувствуя нечто плохое. Почему она не с отцом? Почему не отбивается от репортеров? Мы останавливаемся за поворотом. Я втягиваю воздух, выглядываю и понимаю, что мама разговаривает с деканом Обервилль. Также рядом стоит еще один человек: мужчина.
– Кто это? – шепчет Эрих за моей спиной. Его горячее дыхание обжигает мне кожу, но я стараюсь не думать об этом.
– Понятия не имею.
– Вы раньше не встречались?