У истоков Броукри
Шрифт:
– Ищи, - я пожимаю плечами, - причем тут я?
– Дело в том, что без тебя не получится. Так уж вышло, что я знаю, кто связывает все то, что сейчас творится.
– И кто же?
– Ты. – Конрад приближается ко мне так близко, что я вновь чувствую запах сигарет, исходящий от воротника его выглаженного пиджака. Он смотрит мне в глаза, а я невольно отступаю назад. – Тебе прислали именно сердце, принцесса. И я знаю, почему.
Парень опускает взгляд на мою грудь, туда, где под шифоновой тканью скрывается уродливый, белый шрам и кривит губы. Мне нечем дышать. Он знает. Тоже знает!
– Как? – шепчу, от злости стиснув в кулаки
– Помнишь мое условие, Адора?
– Помню.
– Я отвечу на твои вопросы, если ты сходишь со мной куда-нибудь.
– Что? – удивляюсь я. – Господи, Конрад. Стюарта убили, весь университет стоит на ушах. Верховный ввел комендантский час! А ты приглашаешь меня на свидание?
– Да.
Ответ застревает в горле. Расширив глаза, я смотрю на парня, на то, как он уходит, и не знаю, что сказать. Свидание с Бофортом? Но с другой стороны – ему что-то известно, и я должна узнать, что именно. Черт.
Недовольно заправляю за уши волосы и ставлю на пояс руки. Моя голова вот-вот, да взорвется от мыслей. Их так много, что я уже не могу сосредоточиться, а слышу какой-то шум. Это сводит с ума. Ищу глазами Лиз, но вдруг вижу Эриха. Он стоит у окна, вместе с Марко и Рушь, но глядит на меня, не скрывая удивления. Наверняка, он видел, как мы разговаривали с Конрадом. Ну, что с того? И что – что он стоял близко. И что – что он мне улыбался. Я не должна отчитываться, и уж точно не должна чувствовать себя виноватой.
Отвожу взгляд. Эрих сам сказал, что я должна держаться от него подальше. И мне не хочется бороться с ним. У меня и так много проблем. На выяснения отношений просто нет времени. Я в очередной раз поправляю волосы и схожу с места. Итак. Что я узнала.
Во-первых, Кристофер Обервилль – родной брат Дэбры. Мне знакомо его лицо, что странно, ведь этот человек последние тринадцать лет провел в клинике для умалишенных. Также подозрительно то, что вышел он именно сейчас – тогда, когда убивают Прайсвуда и присылают мне его сердце. Необычно? Более чем.
Во-вторых, Конрад Бофорт знает, что в детстве я перенесла операцию на сердце. Это уже не просто странно. Это опасно! Каким образом он добыл эту информацию? Конечно, ему мог рассказать Мэлот. Но такой вывод притянут за уши. Мой брат ни за что не подвел бы отца. Он бы никогда не раскрыл его секрет. Я знаю, я уверена. Но тогда как?
В-третьих, в моем личном деле не сказано ни слова об операции. Я бы могла понять это раньше, если бы раскинула мозгами, но я не раскинула, потому что наивно верю в то, что все ответы свалятся на меня с неба, как манна небесная. Глупая. Что же, мне ничего не остается, кроме как проникнуть в кабинет отца. Возможно, там остались какие-то справки, документы. Но это опасно и рискованно. Я могу просто напроситься на больше проблемы! Хотя, что со мной сейчас творится – если не одна огромная неприятность? Хуже уже быть не может. Наверно. Придется ворваться в храм де Веро. Надеюсь, удача на моей стороне.
ГЛАВА 10.
В моей комнате холодно. Я сижу на подоконнике и смотрю куда-то сквозь стену, не зная, что пытаюсь там увидеть. Нижний Эдем не пылает красками. Вечерами и ночью там так темно, что не видно даже улиц. Но я все равно смотрю. Заматываюсь сильнее в одеяло и провожу часы, фантазируя о неизвестном.
В детстве мир за стеной казался сказочной страной. Я никогда туда не стремилась, и никто туда не стремился
Но смелости у меня всегда было мало. Наверняка, она исчезла в тот же день, когда у меня вырезали родное сердце. Кому я должна сказать спасибо за новую жизнь? Кто вдруг оказался моим хранителем? Волшебное исцеление стоило кому-то жизни. Человек умер, а я забрала его часть себе. Забрала его сердце.
Невольно касаюсь ладонью шрама, который чувствуется кончиками пальцев сквозь майку, и поджимаю губы. Шрам длинный и кривой, но я никогда не смотрела на него, как на наказание. Наоборот. Это напоминание о том, что со мной случилось; о том, что я, как ни странно, пережила. Вот только никто больше не хочет об этом помнить: ни родители, ни брат. Это страшная тайна, а я – угроза. Угроза для их идеальной, бумажной жизни, в которой нет изъянов. Кроме меня. Возможно, в этом причина ненависти. Хотя, нет, стоп, не ненависти. Меня не ненавидят. Меня не замечают. Это ведь совсем другое. Лучше бы у меня не было сил бороться с яростью, чем смотреть в глаза матери и не видеть там ничего. Только пустоту. Красивая и холодная – убийственная смесь. Сьюзен де Веро – наследница огромного состояния, такая же непреступная, как и глыба льда, дрейфующая в океане.
Неожиданно дверь в мою комнату открывается, и я оборачиваюсь. Ошеломленно и растерянно я гляжу на гостя и поверить не могу в то, что вижу. Уже много месяцев никто не переступал порог моей спальни. И вот я смотрю на собственного брата и не знаю, что у него на уме. Мэлот изучает пытливым взглядом мои книжные полки, стены, расписанные различными фразами из книг и стихов. А затем он глядит на меня, сомкнув руки.
– Не помню, когда в последний раз был здесь.
– Я тоже. – Спускаюсь с подоконника, убираю одеяло в сторону. Не думаю, что брат пришел просто так, и недоуменно вскидываю брови. – Что ты хотел?
– Я говорил с Конрадом. Он поведал мне о ваших приключениях.
– Кто бы сомневался.
– Ты пыталась взломать кабинет деканши.
– Накажешь меня? Тебе принести сигарету, или ты придумаешь что-нибудь другое?
– Я знаю, о чем ты думаешь, Дор, - с нажимом говорит Мэлот, подходя ближе, - но у тебя и мыслей не должно возникать о расследовании. Не вмешивайся.
– Стюарт мертв.
– И ты хочешь, чтобы пострадал кто-то еще?
– В смысле? – недоуменно гляжу на брата. – Ты намекаешь на то, что родители всем рты закроют, если они вдруг решат рассказать правду?
– Мы не должны идти поперек их слова. У нас будут проблемы.
– А причем тут ты?
– Все, что касается тебя – касается и меня.
– Вот это новость, - усмехаюсь я. – И с каких же пор, Мэлот? Мы живем вместе всю жизнь, но я впервые слышу об этом.
– Зачем тебе это? – не понимает брат. – Что ты пытаешься узнать?
– Любой бы на моем месте обзавелся вопросами. Кто мой донор? Почему я ничего о нем не знаю? Это подозрительно, тебе так не кажется?
– Что в этом подозрительного? Отец просто хорошо замел следы. Вот и все.