У каждого свой путь.Тетралогия
Шрифт:
Бредин взглянул поверх очков на Марину и хмуро сказал:
— Присаживайся…
Она, поняв, что разговор будет долгий, сняла куртку и повесила на плечики, рядом с генеральской шинелью. Присела к столу напротив. Генерал-полковник протянул диктофон с наушниками и пару отпечатанных листов:
— Прослушай. Может, мысли появятся. Вот перевод с английского…
Степанова вслушивалась в арабскую речь и все больше мрачнела. Прошло около получаса. Огромные часы в углу громко ударили, извещая обитателей кабинета о трех часах дня. Генерал и Марина вздрогнули от неожиданности. Бредин предложил, глядя на задумчивое лицо женщины:
— Давай-как, чайку попьем…
Встал и направился в крошечный закуток в углу кабинета. Включил электрический чайник в розетку. Бросил в стаканы одноразовые пакетики с чаем:
— Тебе сколько сахара?
Вместо ответа услышал:
— Есть идея…
Генерал, забыв про чай, направился к Степановой. Сел рядом:
— Выкладывай!
— Как я понимаю, фотографии Патрика Кэмпбелла и Уолтера Мэверика, у разведки имеются. Да и характеристики, надеюсь, найдутся. Нельзя ли взглянуть?
Бредин отошел к своему столу. Выдвинул ящик, приподнял верхнюю папку и вытащил два снимка. Покопавшись, достал несколько листков с отпечатанным текстом. Протянул женщине. На одном был заснят высокий худой мужчина в серой куртке с аскетическим лицом и резко очерченными скулами. Глаз из-под затемненных больших очков не было видно. На подбородке имелся чуть заметный шрам. Тонкие, злые губы, сжатые в ниточку говорили о лицемерии и мстительности. Мужчина выходил из калитки, увитой плющом. Нерусской постройки дом выглядывал из-за деревьев тенистого сада. Снимали его осенью. В кронах кленов виднелись желтые и багровые листья. Марина перевернула фотографию и увидела надпись карандашом «Уолтер Мэверик 1995».
Взяла со стола второй снимок и вгляделась в круглое лицо обрамленное рыжими кудлатыми волосами. Патрик Кэмпбелл выглядел вполне добродушно, как большинство ирландцев. Голубые глаза лучились, крепкие зубы отсвечивали на солнце. Он весело смеялся, обнимая крепкой рукой стройную блондинку. Дамочка выглядела вульгарно и Марина сообразила, что перед ней проститутка. Она придвинула текст к себе. Быстро прочитала и задумчиво посмотрела на генерала:
— Надо создать двойник Кэмпбелла. Мэверик отпадает — сухарь! А вот этот живчик вполне подходит. Надо использовать любвеобильность этого бабника. Наверняка о ней в организации наслышаны. Тогда легко будет объяснимо мое появление рядом с ним…
Она быстро рассказала генералу пришедший ей в голову план. Он время от времени задавал вопросы, кое-что записывая на листок. Затем вызвал адьютанта, нажав на кнопку селектора. Подполковник вытянулся у двери. Бредин задумчиво поглядывая на Марину, приказал:
— Вот что, Сергей Иванович, пригласите ко мне срочно полковников Львова и Омельченко из внешней разведки, а также полковника Горохова из внутренней разведки.
— Есть, товарищ генерал-полковник!
Козлов лихо развернулся на каблуках и скрылся. Маринка усмехнулась:
— Где вы такого гусара нашли?
Бредин рассмеялся:
— А ведь точно, похож! Козырять ему явно не надоело. Ишь, как разворачивается! Козлова мне порекомендовал Шергун.
— Как там Олег?
— Нормально. Раны на груди зарастают. Вот с глазницами хуже. Врачи говорят, что гноятся. К вечеру температура поднимается. Навестить хочешь? Сразу говорю, времени нет.
— Хотелось бы, но раз времени нет… Вы Олегу привет передавайте.
В дверь вошло трое полковников. Поздоровались с Мариной. Всех трех она знала еще по заданию в Чечне перед войной. Именно они изготовляли документы для Фатимы, доставали арабские украшения и прочее. Генерал пригласил мужчин к столу. Сам встал и медленно прошелся по кабинету:
— Все вы в курсе о содержании вчерашнего радиоперехвата. Я вызвал Марину и решил подключить ее к делу. Как оказалось, вызвал не зря. Она кое-что придумала. Не лишено смысла. Нам надо додумать детали и разработать операцию по захвату экстремистов. Нельзя допустить взрывы в Москве. Марина, расскажи полковникам…
Степанова повторила то, что уже говорила генералу. Львов и Омельченко переглянулись. Пожилой Омельченко почесал за ухом:
— Ну, с господами из Интерпола мы свяжемся. Думаю, что они смогут задержать Мэверика и Кэмпбелла на пару недель. Они давно на них зубы точат. И в английских газетах шумиху о якобы побеге Кэмпбелла организовать можно. С кем Кэмпбелл связан, тоже известно. У нас, в свое время, имела место мысль, взять всех и все. Останавливала мысль, а если ничего не найдем? Все псу под хвост полетит! Они поймут, что мы знаем о съезде и постараются перенести число и место. В принципе, с планом Степановой я согласен. Но вот кто сыграет роль…
Горохов, все это время что-то черкавший на бумаге, сказал:
— Есть у меня похожая личность. И по-английски болтает, как на своем родном. Немного подгримировать, волосы перекрасить — готовый Патрик Кэмпбелл. Беда в другом — женился недавно и жену любит до умопомрачения, а тут ему ловеласа играть придется.
Бредин твердо произнес:
— Разведчик должен переносить все!
Горохов вздохнул:
— Да не разведчик он, скрипач. Я голос этого чертового Патрика слышал — тембр и манера один в один! Больше никого подходящего не вижу.
Молчание затягивалось. Степанова подала голос:
— Вы не могли бы привезти его сюда? Я с ним сама побеседую. Думаю, он меня лучше поймет. Да и с его женой неплохо бы поговорить. Разрешите, товарищ генерал-полковник? Кто она?
Бредин кивнул. Горохов поглядел на Марину:
— Как и он, в оркестре работает. Арфистка.
— Тогда тащите обоих. И чем быстрее, тем лучше. Через три дня, максимум, Патрик Кэмпбелл объявится в Москве. Его портреты и сообщение о побеге должны появиться в английских газетах послезавтра.
Бредин кивнул, соглашаясь с ней:
— Точно. Только в этом случае мы можем рассчитывать на успех операции. Полковник Горохов, я жду вас через час вместе со скрипачом и его женой. А вы, товарищи полковники, раз согласны с планом сержанта, принимайтесь за работу немедленно. Снова нужны качественные загранпаспорта с отметками, стилисты, гримеры, медики. Видите, в каком состоянии находится лицо сержанта? Вы уж постарайтесь…
Полковники вышли из кабинета. Евгений Владиславович присел рядом с женщиной, продолжавшей рассматривать портрет Кэмпбелла: