У каждого свой путь.Тетралогия
Шрифт:
Маринка вдруг вспомнила, что когда приходила почта Вацлав отходил в сторону и отвернувшись от всех курил. Полковник усмехнулся, увидев, что женщина переживает за него:
— Да не бери в голову! Справлюсь! Полинка у меня нормальная, а вот мужик у нее дерьмо! Всего скорее опять повздорим!
Степанова улыбнулась хитро:
— Вацек, а ты жениться не думаешь еще разок?
Он уставился на нее, а Огарев переводил взгляд с лица на лицо. Ему становилось все любопытнее, Степанова явно что-то задумала. Андриевич задумчиво пожал плечами:
— Не знаю. Навряд ли. Второй раз мне что-то не хочется через развод пройти. В чем дело?
Женщина рассмеялась:
— Я в последнее время свахой стала. Этакая «Ханума»! Вначале Шергуна женила, а теперь вот Бутримов с женой приедет…
Огарев подскочил:
— Как с женой? Когда это он успел? У него же ни одна баба подолгу не задерживалась. Сам жаловался и переживал.
Марина развела руками:
— Да вот так! Познакомили мы его с деревенской бабенкой. С моей родины. Переписывались. Уговорил он ее выйти за него. Когда мы ездили Николая Горева хоронить, они заявление подали. Мария в госпиталь к нему приезжала. Я вызвала, как только его ранили. Целую неделю от постели не отходила.
Геннадий Валерьевич почесал щеку:
— Вот так номер! Вацлав, может и действительно познакомишься с кем? Не все же тебе с медсестрами амуры крутить.
Андриевич укоризненно поглядел на товарища, а затем исподлобья поглядел на Марину. Оправдываясь сказал:
— Это он так сказал, никаких амуров у меня нет!
Женщина хитро усмехнулась:
— Неужели? А та медсестричка под Дуба-Юртом, присевшая на кровать, мне приснилась? Думаешь, я забыла? Она меня таким взглядом одарила, словно очередь из автомата пустила.
Поляк отвел глаза в сторону, снова делая вид, что рассматривает картину над столом. Огарев рассмеялся:
— Попался, Вацлав! Даже Маринка знает!
Андриевич почесал затылок и как ни в чем не бывало, ответил:
— Над твоим предложением я подумаю.
Степанова предложила:
— Вацек, если с зятьком полаешься всерьез, приезжай. Дверь моего дома для тебя открыта. Отдохнешь и здесь, по театрам походишь, по музеям. Чем себя занять найдешь. Договорились? Стесняться нечего, мы войну прошли вместе…
Мужчина кивнул:
— Договорились. Если что, я дам телеграмму.
На кухне появился Костя. Голубой тельник плотно обтягивал его крепкую грудь и Маринкины глаза сверкнули. По спине пробежал озноб, хотя в квартире было тепло. Он заметил ее смятение, но сразу отвел глаза в сторону. В кухню вошли оба охранника. Женщина поглядела на них:
— Клим, Леон, пообедаете и езжайте в общежитие отдыхать. Пока мужики со мной, вы свободны. Вам и так достается… Леон, как я слышала, ты тоже собрался жениться. Верно или показалось?
Швец покраснел и опустив взгляд, кивнул, смущенно улыбаясь:
— Не показалось, Марин. Действительно собираюсь. Женщина хорошая. Умница, с квартирой. Учительница младших классов. Мужа убили два года назад какие-то мерзавцы. Правда на два года старше меня, но я считаю, это ерунда.
Огарев вытаращил глаза:
— И ты, Леонтий, решил завязывать с холостяцкой жизнью?! Вот это ничего себе! Тоже Маринка познакомила?
Швец улыбнулся:
— Я сам познакомился на улице. Как раз в общежитие шел. Она неподалеку живет. Зовут Лидией. У нее сумка тяжелая была, я помог до дома донести…
Все сели за стол. Марина ставила тарелки со щами на стол, а мужики сами разбирали их. Она обернулась от плиты и улыбнулась:
— Я словно чувствовала, что вы появитесь. С утра большую кастрюлю первого сварила и второе сготовила побольше. Костя, распечатай бутылку. Клим с Леоном уходят, так что им можно выпить за встречу. Сметану в щи кладите…
Все вместе выпили. Голодные мужики мигом справились со щами. Степанова предложила добавки. Охранники отказались, а полковники попросили «еще по черпачку». Выпили во второй раз за Марину. Женщина положила второе и достала вторую бутылку водки из холодильника. Налили по третьей и молча выпили. Огарев неожиданно сообщил:
— Мы не стали тебе говорить и мужиков просили не болтать. Под Бамутом, во время штурма, двое моих ребят погибло, да трое человек у Вацлава. Ты всех знала…
Андриевич добавил:
— Геннадия чуть самого на штык не насадили во время зачистки…
Костя продолжил:
— Мой артбат двое суток практически от орудий не отходил. Трое погибших. Снаряды рвались прямо на позициях. Откуда у боевиков столько оружия? Дивизионные минометы и те имеются…
Марина посуровела лицом. Несколько минут сидела, уставившись в одну точку. Они смотрели на нее. Женщина словно очнулась:
— Ладно, мужики. Потом поговорим. Чай или сок?
Все согласились на сок. Женщина мигом разлила два литровых пакета по высоким стаканам. Выставила на стол печенье:
— Я к вечеру испеку чего-нибудь, а пока довольствуйтесь этим.
Вацлав махнул рукой, прикусывая сразу половинку печенины:
— Не беспокойся. Сама знаешь, чем питаться порой приходится, так что твой обед для нас царский пир.
Пообедав, охранники уехали в общежитие. Марина посмотрела на уставшие лица мужчин:
— Спальные места для всех готовы. Идите, отдыхайте. Пошли, провожу…
Полковники встали. После сытного обеда, глаза у всех закрывались. Женщина проводила в комнату Вацлава и Геннадия. Затем распахнула дверь спальни перед Костей. Он вошел, глядя на широкий, разобранный диван с белоснежными простынями и обернулся. Марина шагнула следом, закрыв дверь за собой. Упала на грудь, обхватив его руками за шею. Подняла лицо и он прижался к ее губам:
— Родная моя… Как же я соскучился по тебе!