У края
Шрифт:
– Да мысль была. Есть тут один умелец. Такие горшки делает – чудо! Стенка всего два миллиметра, а молотком не разобьешь. И легкие – можно использовать как тару. А если горшкам придать уникальную форму, да еще с гербом России, глядишь, пойдут как сувениры для всех, кто посещает Кремль.
– Видел я нечто подобное, только в пластиковом исполнении. Дети с кремлевской елки подарки в них несут.
– Вот-вот, – подтвердил Костин, а мне вдруг стало грустно – горшочки от управления делами президента. Нет, не оценил я тогда грандиозный замысел начальника.
Вскоре позвонил, как и обещал, Руслан и сообщил, что инвестору мой проект понравился, тот вскоре позвонит, чтобы договориться о встрече.
Встреча с Михаилом Николаевичем состоялась уже на следующий день у метро «Проспект Вернадского». После двухчасовых переговоров выяснилось, что никакой он не инвестор, но располагает полезными контактами.
«Что-то уж очень хлипкий выходит веник», – разочарованно размышлял по пути домой.
Снова актуальным стал вопрос разработки бизнес-плана. Но для этого не было исходных данных по искусственному камню – никаких, кроме умозрительных.
Две недели напряженной работы, и бизнес-план был состряпан. Его выводы поражали воображение.
– Толя, ты гений! – сделал однозначный вывод Костин, – Пошли к Меламуду.
Выслушав мой доклад, Меламуд с интересом полистал проспекты фирмы «Бретон», мельком глянул на генплан, взвесил на руках экземпляр бизнес-плана и, многозначительно хмыкнув, выдал, наконец, руководящее решение:
– Что ж, работа проделана большая. Ваши предложения о перепрофилировании я доложу Кожину. Думаю, он одобрит. Вот только «Новоиерусалимский кирпичный завод».
– Это утвержденное название, – врезался Костин.
– Я знаю, – продолжил Меламуд, – Придумайте что-нибудь другое.
– Но, его же надо утверждать, менять строительный титул и так далее. Это сколько же времени надо, – не сдавался директор кирпичного завода.
– Надо, значит, надо. Все. Идите, работайте, – отпустил он нас.
– Что будем делать? – спросил Костина, когда вернулись в кабинет.
– Что делать. Не знаю, что делать! Измените название. Он даже не понимает, что это такое, – возмущался начальник, – Ладно, Толя, пиши письмо на «Бретон». Пусть выдадут коммерческие предложения «Новоиерусалимскому кирпичному заводу».
И на целую неделю у Костина появилось достойное занятие – он изобретал название нового предприятия. Я не вмешивался, соблюдая субординацию. И вот свершилось:
– Толя, как тебе это? Новоиерусалимский центр инновационных технологий по производству изделий из камня и керамики при управлении делами президента РФ, – торжественно выдал он и застыл в ожидании одобрения (чего же еще).
– Коротко и ясно, особенно РФ, – разумеется, согласился с ним.
Не понял:
– Издеваешься? Ничего менять не буду, – обиделся начальник и ушел на доклад.
От Меламуда вернулся радостно возбужденным:
– Все! Утвердили! И программу, и название.
– Кто утвердил?
– Кожин. Теперь, Толя, заживем. Готовься в командировку в Италию.
– Всегда готов! – из солидарности обрадовался и я.
Но, прошли две недели, а ничего не изменилось. Разговоры, разговоры, разговоры.
К Костину заходили люди. Что-то обсуждали. Чаще всего бурные дебаты велись вокруг сэндвич-панелей и клинкерного кирпича. Чуть позже заговорили о быстровозводимых зданиях на основе стального силового каркаса и ограждений из легких и теплых сэндвич-панелей. Вначале лишь слушал, но вскоре стал подавать реплики, к которым, я заметил, прислушивались.
А однажды Костин сообщил, что уезжает в недельную командировку в Псков. Мне же предоставляется полная свобода действий.
Для начала созвонился с надолго пропавшим Колескиным. Оказалось, тот пристроился в Госдуму и серьезно занят, но мои подвижки вдохновили его настолько, что договорились встретиться.
А вечером позвонил Паоло Прелец и сообщил, что привез нам коммерческие предложения фирмы «Бретон».
Кончилось тем, что на следующий день мы втроем съездили в Истру на БМВ Колескина.
И Паоло, и Николай были приятно удивлены, побродив по новеньким цехам будущего камнеобрабатывающего завода.
Еще больше удивился Руслан, разглядывая итальянские чертежи с подписью на латинице «Новоиерусалимский кирпичный завод».
– Оперативно, Анатолий Афанасьевич. А как там Михаил Николаевич? – поинтересовался будущий его работник.
– Пока никак. Молчит, как партизан.
– Удивительно. Я ему сегодня обязательно позвоню, – пообещал он.
– Как там поживают наши «черные» полковники? – спросил Колескина, когда высадили Паоло у его гостиницы.
– Нормально поживают. Занялись торговлей. Но, вы не беспокойтесь. На днях познакомлю с такой деловой теткой, – пообещал он.
– Не надо с теткой, – запротестовал, припомнив «курятник», который тоже давно не подавал признаков жизни.
Мой тощий веник не только не пушился, прирастая новыми веточками, но и грозился развалится полностью.
Но, уже на следующий день позвонил «МихНик», как я с некоторых пор мысленно звал Михаила Николаевича, и предложил встретиться в одном из арбатских переулков.
В томительном ожидании «приема» в предбаннике какого-то невероятно занятого большого начальника, перезнакомились с такими же охотниками за инвестициями.
Наконец, вышел важный от ощущения своей значимости молодой индюк:
– Заходите все. Сейчас мы вас быстро раскидаем, – объявил он.
Извинившись за сорокаминутную задержку, «главарь» действительно профессионально раскидал «ходоков», не представлявших для него интереса. Остались лишь мы с МихНиком и элегантно одетый мужчина, сидевший рядом.