У рифа Армагеддон
Шрифт:
– Простите, что разбудил вас, Кэйлеб, - произнес глубокий голос, - но нам нужно поговорить.
– Мерлин?
– Кэйлеб свесил ноги с койки и встал. В голосе Мерлина прозвучала нотка, которую он никогда раньше не слышал, и он в два шага пересек каюту и рывком распахнул дверь.
– Что такое? Что случилось?
– Могу я войти?
– Что?
– Кэйлеб встряхнулся, затем криво усмехнулся, когда понял, что открыл дверь, не потрудившись одеться. На самом деле, он был совершенно голым, как обычно спал в такие теплые ночи, и он отступил назад со смешком, несмотря на напряжение в голосе Мерлина.
– Конечно, ты можешь войти, - сказал он.
– Спасибо.
Мерлин прошел, наклонив голову, чтобы не касаться балок палубы, мимо стоявшего на часах у двери Кэйлеба сержанта Фейркэстера, и тихо закрыл за собой дверь.
– Что это?
– спросил Кэйлеб, отворачиваясь, чтобы поднять тунику, которую он сбросил, когда ложился спать, и натянуть ее через голову.
– У меня... только что было видение, - сказал Мерлин, и Кэйлеб быстро обернулся на его тон, резко махнув на стул.
– Какого рода видение?
– Видение герцога Блэк-Уотера в заливе Эрейстор, - сказал Мерлин почти ровным голосом, усаживаясь на указанный стул.
– Похоже, мы с Бинжэймином упустили по крайней мере одного из шпионов Гектора, и он только что сообщил Блэк-Уотеру, что...
* * *
– вот, примерно, в этом все дело, - мрачно закончил Мерлин несколько минут спустя.
Кэйлеб сидел на краю своей койки, его лицо почти ничего не выражало, когда он сосредоточился на том, что только что сказал ему Мерлин.
– Как ты думаешь, что он собирается делать?
– спросил теперь принц, и Мерлин покачал головой.
– Думаю, он был прав, когда сказал Уайт-Каслу, что это зависит от того, в чем он сможет убедить своих союзников, Кэйлеб. Все, что я могу сказать вам прямо сейчас, это то, что Корисанде наконец-то удалось отправить вперед практически весь свой резерв. Эмерэлд также имеет около шестидесяти своих галер в полной готовности, и, несмотря на все, что смогли сделать Шарлиэн, Сандирс и Шарпфилд, они также были вынуждены отправить еще двадцать своих галер вперед в Эрейстор. Даже с учетом потерь, которые нанесли им Брайан и твой отец, это приближает их к ста восьмидесяти против восьмидесяти у твоего отца. Ну, семидесяти шести, учитывая четыре, которые он потерял на рифе у Краун-Пойнта за последнюю пятидневку.
– Больше, чем два к одному, - пробормотал Кэйлеб.
– И, - добавил Мерлин, - учитывая, что Блэк-Уотер знает "или сильно подозревает", что мы где-то в другом месте, у него почти наверняка возникнет соблазн попытаться нанести удар до того, как мы сможем вернуться. Если он сможет уговорить на это своих "союзников".
– Пятнадцать дней, если ветер не стихнет, - проскрежетал Кэйлеб.
– Три пятидневки.
– Он внезапно ударил правым кулаком по левой ладони.
– Черт! Мне следовало отправиться домой, не делая ремонта!
– Помните, что я говорил о ретроспективе, - сказал ему Мерлин. Юный наследный принц пристально посмотрел на него, и он слегка пожал плечами.
– Вы приняли решение. Вы не знали, что это произойдет. Прямо сейчас вам нужно сосредоточиться на том, что мы будем делать дальше, а не на том, что мы уже сделали.
– Ты имеешь в виду то, что я уже сделал, - с горечью сказал Кэйлеб. Затем он расправил плечи и глубоко вдохнул.
– Но кто бы это ни сделал, ты прав. Проблема в том, что, похоже, мы мало что можем сделать.
Мерлин попытался придумать, что бы такое сказать, но мало что смог. Уцелевшие галеоны уже развивали максимальную скорость, изо всех сил продвигаясь по Колдрэну при устойчивом ветре с востока на северо-восток со скоростью почти десять узлов. Возможно, они смогли бы выжать немного больше скорости из некоторых кораблей, но перестроенные из торговых суда имели типичные для них корпуса большой вместимости. Они, как правило, были короче и объемистее, чем военно-морские галеоны - особенно конструкции Оливира, такие как "Дреднот". Они уже несли практически весь холст, который у них был, просто чтобы остаться наравне со своими специально построенными спутниками. Если бы флот попытался плыть быстрее, это могло бы произойти только за счет того, что он оставил бы позади свои более медленные корабли. И в любом случае это, вероятно, сократит общее время прохождения не более чем на день или два.
– Если бы только отец знал об этом, - тихо сказал себе Кэйлеб, снова мягко, но ритмично ударяя кулаком по ладони.
– Если только...
Его руки внезапно перестали двигаться, и голова снова поднялась, его глаза остановились на Мерлине в тускло освещенной спальной каюте.
– Ты можешь сказать ему?
– тихо спросил он, и Мерлин замер.
Он оглянулся на молодого человека, сидящего на койке, и его мысли, казалось, полностью остановились.
– Кэйлеб, я...
– начал он, затем остановился.
Как много Кэйлеб действительно был готов принять в нем? Принц уже сделал гораздо больше, чем Мерлин когда-либо охотно показал бы ему, но где были пределы гибкости Кэйлеба? Он мог полушутя называть Мерлина своим "волшебником", и он мог принять более чем человеческую силу и дальновидность Мерлина. Возможно, он даже осознал неизбежность столкновения между его королевством и коррумпированными людьми, стоящими у власти в Храме. Но он все еще был сэйфхолдцем, все еще чадом Церкви Ожидания Господнего, и именно по этой причине он был так зол из-за коррупции, поразившей ее. И он все еще с рождения был погружен в веру в то, что Пей Шан-вей была матерью всего зла и что ангелы, которые впали во зло вместе с ней, стали демонами, полными решимости соблазнить человечество последовать за жаждой Шан-вей к запретному знанию и обречь его на вечные муки.
– Вы действительно хотите, чтобы я ответил на этот вопрос?
– спросил он после долгого, неподвижного молчания. Кэйлеб начал отвечать, но Мерлин поднял руку.
– Сначала подумайте, Кэйлеб! Если вы спросите, и я отвечу на это, вы никогда не сможете отказаться от этого вопроса.
Кэйлеб смотрел на него, наверное, три удара сердца, затем кивнул.
– Я хочу, чтобы ты ответил на него, - твердо сказал он.
– Тогда ладно, - так же спокойно ответил Мерлин.
– Ответ - да.
– Выражение лица Кэйлеба начало расцветать от облегчения, и он снова открыл рот, но Мерлин покачал головой.
– Я могу сказать ему об этом этой же ночью, даже если он находится за четыре тысячи миль отсюда, - продолжил он, - но только физически подойдя к нему.