У рифа Армагеддон

Вебер Дэвид Марк

Рот Кэйлеба захлопнулся.

В спальной каюте снова воцарилась тишина. Напряженная, поющая тишина, усиливаемая, но не нарушаемая фоновым шумом воды, плещущейся вокруг корпуса, булькающими пузырями кильватерного следа под открытыми кормовыми иллюминаторами, скрипом такелажа и обшивки корпуса и случайным звуком руля.

– Ты можешь пойти к нему?
– наконец сказал Кэйлеб.

– Да, - вздохнул Мерлин.

– Мерлин, - сказал Кэйлеб, пристально глядя на него, - ты все-таки демон?

– Нет.
– Мерлин так же спокойно ответил на его взгляд.
– Я не демон, Кэйлеб. И я не ангел. Я говорил тебе это раньше, в Кингз-Харбор.

Я...
– Он покачал головой.
– Когда я сказал тебе тогда, что не могу тебе этого объяснить, я имел в виду, что буквально не могу. Если бы я попытался, это потребовало бы... концепций и знаний, которых у вас просто нет.

Кэйлеб смотрел на него в течение пятнадцати бесконечных, напряженных секунд, его глаза сузились, и когда он заговорил снова, его голос был очень мягким.

– Будет ли это знание нарушать Запреты?
– спросил он.

– Да, - просто ответил Мерлин, и если бы он все еще был существом из плоти и крови, он бы затаил дыхание.

Кэйлеб Армак сидел очень, очень неподвижно, пристально глядя на существо, которое стало его другом. Он долго сидел так, а потом встряхнулся.

– Как ты можешь говорить, что стоишь за Свет, когда само твое существование нарушает Запреты?

– Кэйлеб, - сказал Мерлин, - я уже говорил раньше, что никогда не лгал вам, даже когда был не в состоянии сказать всю правду. Я и сейчас не буду вам лгать. И если все еще есть вещи, которые я просто не могу объяснить, я могу сказать вам вот что: сами Запреты - ложь.

Кэйлеб резко вдохнул, и его голова откинулась назад, как будто Мерлин только что ударил его.

– Запреты были даны Самим Богом!
– сказал он, его голос стал резче, и Мерлин покачал головой.

– Нет, не были, Кэйлеб, - сказал он.
– Их изложила Джво-дженг, а Цен Джво-дженг была архангелом не больше, чем я.

Кэйлеб снова вздрогнул, и его лицо побледнело. Глаза Мерлина - "его искусственные глаза" - могли видеть это ясно, несмотря на тусклый свет.

– Как могут Запреты быть ложью?
– хрипло потребовал принц.
– Ты хочешь сказать, что Бог солгал?

– Нет, - снова сказал Мерлин, - Бог не лгал. Солгала Джво-дженг, когда заявила, что говорит от Его имени.

– Но...

Кэйлеб замолчал, уставившись на Мерлина, и Мерлин протянул правую руку, сложенную чашечкой ладонью вверх.

– Кэйлеб, вы знаете, что люди, которые в настоящее время правят Храмом, коррумпированы. Они лгут. Они берут взятки. Они используют Запреты, чтобы вымогать деньги у людей, которые пытаются внедрять новые идеи, или у людей, которые хотят, чтобы новые идеи подавлялись. Вы сами сказали мне, стоя на вершине цитадели с Рейджисом, что викарии больше озабочены своей светской властью, чем спасением душ. Они готовы уничтожить все ваше королевство, сжигать ваши города, убивать и терроризировать ваших подданных, когда вы не сделали ничего плохого! Неужели для вас так непостижимо, что другие люди также использовали Бога и искажали Его замысел в своих собственных целях?

– Мы не говорим о "людях", - сказал Кэйлеб.
– Мы говорим о самих архангелах!

– Да, это так, - признал Мерлин.
– Но существа, которые называли себя архангелами, не были ими, Кэйлеб. Они были людьми.

– Нет!
– сказал Кэйлеб, но уверенность в его голосе дрогнула, и Мерлин почувствовал слабый проблеск надежды.

– Если вы хотите, я могу показать вам доказательство этого, - мягко сказал он.
–

Не сегодня, не здесь, но я могу показать это вам. Вы видели, что я могу делать - некоторые из вещей. Мужчины и женщины, которые утверждали, что они архангелы, могли делать то же самое, и они использовали эту способность, чтобы притворяться божественными существами. Я могу доказать вам это, если вы позволите мне. Проблема, Кэйлеб, в том, что если ваша вера в ложь, которой вас учили всю вашу жизнь, слишком сильна, вы не поверите ни одному доказательству, которое я мог бы вам показать.

Кэйлеб сидел неподвижно, его челюсти были плотно сжаты, а плечи ссутулились, словно он пытался отразить удар. И затем, медленно - так медленно - его плечи немного расслабились.

– Если ты действительно демон, несмотря на то, что ты говоришь, - сказал он наконец, - тогда ты уже соблазнил меня стать проклятым, не так ли?
– Ему действительно удалось криво улыбнуться.
– Я уже несколько месяцев знал, что ты больше, чем смертный, и использовал тебя и твои способности в своих собственных целях и против князей Церкви. И это определение ереси и отступничества, не так ли?

– Полагаю, что это так, - сказал Мерлин, его голос был настолько нейтральным, насколько он мог это сделать.
– По крайней мере, в глазах нынешнего руководства Храма.

– Но тебе не нужно было говорить мне, что ты можешь предупредить отца, так же как тебе не нужно было спасать тех детей в Кингз-Харбор. Или чтобы спасти Рейджиса от Калвина. Или чтобы привести меня к галерам Мэйликея, или в Крэг-Рич.

– Полагаю, что нет. Но, Кэйлеб, если бы я был демоном, который хочет соблазнить вас на вечные муки, я бы сделал это, взывая к вашему желанию, вашей потребности защитить людей и королевство, которые вы любите. Вы не Гектор и даже не Нарман. Я не мог воззвать к вашей жадности, вашей жажде власти, поэтому я бы соблазнил вас добротой вашего собственного сердца, вашим страхом за то, что вас так глубоко волнует.

– И, вероятно, сказав мне, что ты сделал бы именно это, исходя из предположения, что я поверю, будто это доказывает, что ты этого не делал, - сказал Кэйлеб, кивая с той же кривой улыбкой.
– Но ты упустил мою мысль. Возможно, ты демон, или, во всяком случае, то, что в Писании называется демоном. И, возможно, ты соблазнил меня. В конце концов, ты всегда говорил отцу и мне, что используешь нас в своих собственных целях. Но если ты соблазнил меня на вечное проклятие моей души, Мерлин Этроуз, то так тому и быть, потому что ты никогда не просил меня сделать ни одной вещи, которая не была бы тем, чего хотел бы от меня справедливый и любящий Бог. И если Бог Писания не справедливый и любящий Бог, тогда он тоже не мой.

Мерлин откинулся на спинку стула, пристально глядя на молодого человека перед собой. Молодой человек, понял он, который был еще более необычным, чем Мерлин полагал.

– Кэйлеб, - сказал он наконец, - сомневаюсь, что на вашем месте смог бы выйти за рамки всего, чему меня учили, так, как только что сделали вы.

– Не знаю, действительно ли я сделал это, - ответил принц, пожимая плечами.
– Ты говоришь, что можешь доказать то, что сказал, и когда-нибудь я заставлю тебя проделать это. Но сейчас я должен принимать решения, делать выбор. Я могу сделать их только на основе того, во что я верю, и я верю, что ты хороший человек, кем бы ты еще ни был. И верю, что ты можешь предупредить моего отца.