У рифа Армагеддон

Вебер Дэвид Марк

Его рука легла на рукоять инкрустированного драгоценными камнями парадного кинжала на бедре. Это была симпатичная игрушка, но не менее смертоносная из-за своего убранства. Тонко закаленная сталь выскочила из ножен, а затем он замер с отвисшей челюстью.

* * *

Мерлин снял ограничения, которые он установил на свое время реакции и силу, и его катана сверкнула буквально с нечеловеческой скоростью, когда он сделал один длинный шаг вперед.

У первого стражника так и не было времени понять, что происходит. Его голова слетела с плеч прежде, чем он понял, что видел движение лезвия, и запястья Мерлина провернулись, когда он снова сверкнул лезвием, описав плоскую восьмерку. Вторая голова отлетела еще до того, как колени первой жертвы начали подгибаться, а затем Мерлин вернулся на место, все с той же невероятной скоростью и точностью, и вогнал острие катаны прямо сквозь нагрудник к тыльной пластине кирасы третьего стражника.

Он повернул свой клинок, вытащил его и отпрыгнул назад, восстанавливая свое первоначальное положение и стойку все тем же молниеносным движением, прежде чем первый труп упал на пол.

* * *

Глаза Калвина Армака расширились от недоверия, когда Мерлин Этроуз набросился на его стражников, как поднявшийся из глубин голодный кракен. В одно мгновение сейджин стоял там, улыбаясь ему. В следующий момент библиотека взорвалась кровью, а затем, внезапно, Мерлин вернулся точно туда, где он был за две секунды до этого, но теперь перед ним было только двенадцать противников.

Жансин и другие стражники замерли. Это была не трусость, не паника. Это был простой сюрприз, и даже в этом не было их вины. На мгновение они уставились на трех своих мертвых товарищей, на мокрое привидение, убившее их, и на кровь, алой волной растекающуюся по паркетному полу библиотеки. Затем...

– Рассредоточиться!
– рявкнул Жансин, и выжившие двинулись вперед, рассыпаясь веером, чтобы окружить своего единственного противника.

* * *

Грей-Харбор был, по крайней мере, так же удивлен, как и все остальные. Он никогда не представлял себе такой скорости и мощи, но почти сразу понял, что каким бы смертоносным ни был сейджин, он столкнулся с одним фатальным недостатком.

Он пытался защитить Грей-Харбора.

Он был похож на единственную боевую галеру, стоящую на якоре для защиты толстого, неуклюжего торгового судна, в то время как дюжина неряшливых пиратов бросалась в атаку на него. Ни один из них не мог надеяться выжить при встрече с ним лицом к лицу, но им не нужно было делать ничего настолько глупого. Пока он был связан, защищая графа, люди Тириэна могли выбирать момент и координировать свои атаки, и Грей-Харбор ничего не мог с этим поделать. Даже если бы он был должным образом вооружен, он бы только встал на пути Мерлина, и он знал это, каким бы унизительным ни было признание этого. Но если он не мог помочь, тогда, конечно, должен был быть какой-то способ, которым он мог бы по крайней мере...

– Заботься о себе, сейджин!
– рявкнул он и отпрыгнул прямо от осторожно приближающихся стражников.

* * *

Тириэн выругался, когда его тесть бросился к винтовой лестнице из кованого железа, ведущей на балконный помост с верхними рядами полок библиотеки. Герцог установил это причудливо украшенное творение в качестве подарка своей жене на третью годовщину их свадьбы. Жинифир Армак любила книги, по крайней мере, так же сильно, как когда-либо любили ее муж или отец, и она в восторге смеялась над абсурдностью его сюрприза. Не то чтобы это было непрактично; конечно, это было более удобно для кого-то в длинных юбках, чем опасные крутые лестницы, которые были раньше.

Один из стражников герцога достаточно быстро распознал намерения графа и бросился вперед, пытаясь перехватить пожилого мужчину до того, как тот достиг лестницы. Но это усилие привело его в зону досягаемости Мерлина, и меч сейджина вылетел с той же ослепительной скоростью. Он без труда прокусил плоть и кость, кровь взорвалась горячим, вонючим веером, и стражник упал с воплем, когда острая как бритва сталь рассекла толстую кость его бедра так же чисто, как топор, и ампутировала его левую ногу на три дюйма выше колена.

Другие стражники отреагировали медленнее, и Грей-Харбор помчался вверх по декоративным ступеням, сверкая кинжалом в руке. С его вершины он мог надеяться хотя бы ненадолго сдержать даже вооруженного мечом противника. Что еще более важно, это вывело его из зоны досягаемости любой непосредственной угрозы.

Оставшиеся стражники Тириэна поняли, что это значит, почти так же быстро, как и герцог, и их осторожное продвижение превратилось во внезапный порыв. Они ринулись вперед сквозь крики своих павших товарищей, стремясь поглотить Мерлина прежде, чем он воспользуется своей внезапной мобильностью.

Но какими бы быстрыми они ни были, они были недостаточно быстры. Мерлин не пытался уклониться от них; он шел им навстречу.

* * *

Капитану королевского чарисийского флота Йовансу не привыкать было сражаться, и граф Грей-Харбор узнал бойню, когда увидел ее. Но он никогда не представлял себе ничего подобного.

Стражники Тириэна попытались окружить Мерлина, но это было похоже на стаю сельдей, пытающихся окружить кракена. Сейджин, казалось, шагнул вперед почти небрежно, но его необычный меч был размытым движением. Он двигался буквально слишком быстро, чтобы глаз мог за ним уследить, и броня ничего не значила перед его невозможной резкостью. Тела - и куски тел - отлетали от него в кровавых брызгах, и мирная библиотека превратилась в скотобойню. Люди кричали, проклинали и умирали, а Мерлин Этроуз двигался сквозь хаос нетронутым, неся смерть, как сам архангел Шулер.

* * *

Калвин Армак не был трусом, но его окатила ледяная волна страха. Как и его охранники, он не принимал во внимание дикие слухи и домыслы о Мерлине. Теперь, когда он наблюдал, как его люди падают - некоторые из них кричали в агонии; большинство умерло, не успев упасть на пол, - он знал, что был неправ. Он понял, что нелепый слух о том, будто таинственный иностранец был сейджином, в конце концов, был правдой, и что все нелепые сказки, все глупые героические баллады и детские истории о сейджинах и их сверхчеловеческих способностях вовсе не были нелепыми.