У яда сладкий вкус
Шрифт:
– Раздевайся, - цежу сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как внутри просыпается ***Охос-дель-Саладо, - скидывай чертовы тряпки, девочка, или я тебе помогу.
Делаю шаг вперед, показывая, что я нихера не шучу. Отшатывается, но не торопится делать то, что я сказал. Криво улыбаюсь и хватаю ее конченный топ, притягивая к себе.
– Отпусти! Гребаный дикарь! Пусти, я сказала!
Часто дышит мне в подбородок, а я дергаю ткань. Хруст проносится по ванной, оголяя не только ее сиськи полторашки, но и мои нервы. Не помню, когда в последний раз мне так башню
Пытается прикрыться, но я дергаю с другой стороны. От топа остаются лишь клочки, который я брезгливо бросаю на пол.
– Я сама! – орет, когда хочу проделать то же самое с ее лосинами, и бьет по руке, от чего я ноздри раздуваю и сжимаю кулаки.
Стоит больших усилий не дать леща идиотке, но она спускает черные штанишки вниз, оставаясь в стрингах черного цвета. Обувь и лосины забираю и откидываю в сторону, скользя по ее голому телу глазами. Пусть думает, что я хочу ее трахнуть. Ненависть в темных зрачках смешивается со страхом. Да-а-а, девочка, так-то лучше.
– Все снимай, - говорю, а она рот открывает.
– Какого черта ты творишь?! – верещит, когда проделываю со стрингами то же самое, что и с топом.
Пытается прикрыться и убивает взглядом. Отлично. Кидаю холодное тело на плечо и несу в свою комнату.
– Отпусти, извращенец! Отпусти же!!!
Молотит кулаками по моей спине. Скидываю ее на кровать и подхожу к шкафу. Беру себе одежду. Отхожу к окну и снимаю с него ручку.
– Что… - непонимающе шевелит дрожащими губами, а я иду к двери.
– У тебя есть время, чтобы собрать остатки серого вещества в кучу, - бросаю через плечо и стопорюсь, наклоняюсь и вытягиваю плед, который она на себя успела натянуть, - завтра я таким добрым не буду.
– Эй…
Игнорирую визг девчонки и запираю дверь с другой стороны. Нахер. Мне такая заноза в жопе ни к чему. Утром отдам Лёхе. Пусть веселится. Кидаю плед на диван и иду в душ, чтобы смыть с себя грязь и запах чертовки, которая молотит кулаками по двери, подтверждая своим действиями принятое мной решение.
***Охос-дель-Саладо – самый высокий действующий вулкан на земле, расположен на границе Аргентины и Чили.
Глава 7. Я от тебя отказался, грязь.
Мадина
Меня трясет.
Лихорадит так, что стук зубов заглушает все остальные звуки.
Не свожу взгляда с закрытой двери, об которую чуть не сбила костяшки и не сломала пальцы. Они теперь ныли от боли, а внутри клокотали все органы. Не знаю, от чего больше, - ненависти или все же страха. Перед глазами снова и снова всплывали яркие картинки произошедшего.
И как бы я не пыталась найти этому объяснение, у меня ничего не получалось.
Что. Здесь. Нахрен. Происходит?!!!
От накатившей волны ненависти, смешанной с безысходностью, сжала кулаки и тихо застонала.
Свет в комнате я не включала и не пыталась отыскать выключатель. Просто сидела на краю постели совершенно голая, понимая, что никто не собирается меня освобождать.
Дрожала. Кожа покрывалась мурашками раз за разом. Не от холода, а от воспоминаний.
Никогда не поверила бы, что попаду в руки к маньяку или извращенцу. Другого определения Абраму не находила.
Тряхнула головой, чтобы прогнать его образ из головы. Пусть идет к черту!
На нерве поднялась и подошла к шкафу. Несколько рваных вдохов и выдохов практически разорвали грудную клетку. Ощущения такие убийственные, будто мне органы облили серной кислотой, и та с шипением их разъедала.
Резко распахнула дверку и пробежала глазами по еле видным стопкам белья. Гребаный педант!
Даже в полумраке видно, что одежонка ублюдка уложена ровно. Скривилась и хотела в неглиже развалиться на кровати, но прикрыла глаза и посчитала до десяти, чтобы немного успокоиться. Не особо помогло. Скрипя зубами, взяла белую футболку и что-то темное. Спортивные штаны. Отлично!
Накинула на себя, кривясь от брезгливости. Мне не хотелось ощущать каждым рецептором запах Абрама. Пусть одежда чистая и не успела пропахнуть хозяином, но все равно удовольствия я не испытала. С таким остервенением сжала веревочки на штанах, что кожу обожгло.
Черт!
Мне нужно было успокоиться и подумать, как выбраться отсюда. Найти бы Веронику и спросить, за каким лешим парни так издеваются надо мной? Почему упорно называют грязью?
Понимая бесполезность затеи, в потемках облазила все помещение в поисках выхода, только его не было. Несколько раз прилипала ухом к двери, за которой стояла убийственная тишина. Злость поутихла, и я безвольно опустилась на кровать. В комнате было холодно, или меня колбасило от пережитых эмоций. Не знаю, сколько так сидела, но вскоре глаза начали слипаться. Пыталась бороться со сном. Зря. Стоило только прикрыть веки, и я погрузилась в беспокойные сновидения, где Абрам настигал меня и…
– Встала! – от резкого тона чуть ли не подпрыгнула.
Растерянно огляделась по сторонам. Чужая комната. Тяжелая голова. Ноющие мышцы. Темный удушающий взгляд и давящая аура. Нет. Мне не приснилось.
– Подняла свой зад и пошла вон отсюда, - прорычал Абрам, пробегая по мне презрительным взглядом, - у тебя пять минут, - он отшатывается, когда я поднимаюсь, - и шмотки мои сними.
– Что?
– Глухая? – прищуривается, впиваясь меня глазами.
Вид у парня такой, словно он всю ночь не спал. Сжимаю губы, не собираясь отдавать ему чертово тряпье. Совсем из ума выжил?!
– Я сказал, снимай мои шмотки и шуруй отсюда.
– Нет.
Поднимаюсь, ступая голыми ступнями на холодный пол, и борюсь с желанием обнять себя руками. Холодно до ужаса. Не думала, что в сентябре будет такая адская холодрыга. Все-таки престижное учебное заведение, а отопление не работает?
– Не понял, - подходит ближе, чуть ли не носом упираясь в мой, - проверяешь меня на прочность, девочка?
– Ты испортил мою одежду, - объясняю придурку, сжимая кулаки, - голая я не пойду.