У Южного полюса
Шрифт:
нам неоценимую пользу при изучении хребта Адмиралтейства.
Работа была исключительно тяжелой и напряженной. Каменную
породу мы отбивали железными лопатами и кирками, при этом
кожа часто сходила с рук. Раны прохватывало морозом,
трещины и порезы на мозолистой поверхности рук не затягивались.
К счастью, в это время попадалось множество тюленей. Они
держались на том же месте, где мы обнаружили их зимой, когда
впервые открыли остров Йорк. Нашим ежедневным лакомством
были тюленьи сердца; упряжные собаки буквально округлились,
растолстев от обильной кормежки тюленьим мясом.
Постройка хижины неуклонно подвигалась вперед. Мы нашли
прекрасное, хорошо защищенное укромное место на восточном
берегу острова, прямо под нависшим каменным карнизом,
образованным скалами, сходящимися под острым углом.
Будучи практичными строителями, мы частично использовали
скалы в качестве стен хижины. Под очаг отвели самую глубокую
часть того угла, где смыкались скалы; при благоприятной погоде
дым оттуда должен был подниматься прямо вверх. К сожалению,
дым от очага, топившегося тюленьим жиром, большей частью
предпочитал оставаться вместе с нами в хижине. Изо дня в день
он ложился на нас жирным черным слоем, пока мы не стали совсем
неузнаваемыми. Все было покрыто этим черным слоем жира.
Хуже всего приходилось глазам. Я лично предпочитал держаться
снаружи на морозе и принимать пищу, дрожа от холода на
открытом воздухе, нежели выносить острую глазную боль, которую
причинял едкий дым пылающего тюленьего жира. Большинство
из нас все время бывало попеременно то внутри, то снаружи,
спасаясь от дыма на морозе или от мороза в дыму, пока не
наступало время отхода ко сну. Лишь тогда мы тушили очаг.
Каменная хижина имела в поперечнике 6 футов, в высоту
5 футов и ,была примерно круглой формы. Крыша сооружена
из лыж, саней, оленьих шкур и парусины. Вход имел в высоту
приблизительно 3 фута, в ширину 2 фута. Он был завешен
оленьими шкурами, свисавшими с каменной стены. Первая же
метель занесла всю хижину снегом в несколько метров толщиной,
так что мы были полностью защищены от сквозняка. Хижина
находилась примерно на 10 метров выше уровня морского льда,
на небольшом возвышении. В северо-западном направлении перед
нами простирался замерзший океан. На запад на многие мили
тянулись ледники и горные вершины.
Закончив, наконец, сооружение хижины и сравнительно
уютно устроившись в ней, мы занялись более тщательным
изучением ближайших окрестностей.
Много интересного представлял собой большой ледник,
сползавший на западе с острова Йорк в море, названный мною в честь
английского друга м-ра Фрэнка Дугдейля—ледником Дугдейль.
Антарктические ледники движутся обычно очень быстро,
значительно быстрее, чем гренландские. Но скорость движения
отдельных ледников, в зависимости от регулирующих ее
факторов, бывает очень различной и носит, так сказать,
«индивидуальный» характер.
Скорость движения всех ледников в целом, естественно,
подчиняется средней скорости сползания континентального льда
в Ледовитый океан.
Меня неоднократно спрашивали, как возникают «отпрыски»
антарктических ледников? Каким образом отщепляются ледовые
массы в форме самостоятельных айсбергов? Обламываются ли
языки ледника под собственной тяжестью после того, как
глетчер обрушивается в море, или же ледяные колоссы ломаются
на континенте и в таком виде попадают в воду?
На вопросы эти я должен ответить, что «рождение» дочерних
льдин происходит у различных ледников по-разному.
Происхождение ледников так же неодинаково, как неодинакова скорость
их движения. На основании собственных наблюдений морского
дна поблизости от ледника Дугдейль я прихожу к выводу, что
здесь рождение айсбергов происходит следующим образом:
ледник, падая в море под острым углом, ударяется о морское дно
с такой силой, что происходит отлом ледникового языка и на
поверхность со дна морского всплывает айсберг. Проведенные
мною измерения лотом показали, что наибольшие глубины
встречаются как раз поблизости от наружного края глетчера; эгот
край представляет собой 70-футовую ледяную стену. Между тем
несколько дальше от берега лот при погружении упирается в
большие кучи гальки.
Подобные же измерения я делал вблизи мыса Адэр. Наличие
там на морском дне аналогичных холмов из гальки также
подтвердило правильность моих взглядов на имевшее некогда место
движение ледников. Маленькая коса на мысе Адэр, где
находилась наша основная база, образовалась за счет
крупнозернистого песка, обрушившегося с мыса вместе с ледником и
представлявшего собой своего рода морену; прямо у берега в этом месте
отмечалась как раз самая большая глубина. Немного подальше, где
со дна морского взметнулись от удара огромные волны гальки,