У Южного полюса
Шрифт:
санях везли провиант и личные вещи, на третьих санях лежала
разборная парусиновая лодка.
Погода в момент отправления много не обещала. Барометр
уже дошел до 28,5 и быстро падал дальше. Наверняка можно
было ждать крепкого шторма.
Большие снежные облака, похожие на воздушные шары,
нависали над горным массивом на востоке и над горизонтом на юге.
Резкие порывы ветра поднимали время от времени вихри
снега.
Быть может, я был и неправ, выезжая в поход в такую погоду,
но мы и без того уже слишком долго задержались. Я знал, что
при сколько-нибудь нормальных условиях мы еще до
наступления темноты доберемся до большого айсберга, лежащего в
морской бухте.
Ивенс сопровождал нас часть пути, пока у берега приходилось
нам перебираться через труднопроходимые нагромождения льдов.
Он помогал нам пробиваться примерно с час; за это время
барометр упал еще на 2/10 дюйма.
После того как Ивенс с нами расстался, Элефсен и я
продолжали медленно продвигаться вперед. Наши тяжело груженные
¦сани каждую минуту опрокидывались из-за громоздящихся льдов.
Лишь после 5 часов пути, как раз тогда, когда разразился
ураган, мы достигли подветренной стороны айсберга.
Никогда не забуду я этой бури и всех ужасов последующей
ночи. Она всегда будет жить в моей памяти.
По счастью, прежде чем шторм достиг полной силы, мы
успели поставить палатку, накормить собак и приготовить себе еду.
В 5 часов пополудни барометр стоял на 28,2 дюйма. В 7 часов,
когда шторм уже бушевал, барометр показывал 28,1 дюйма,
в 9 часов мы зарегистрировали 27,9 дюйма.
Мы залезли в спальные мешки, но не для того, чтобы спать.
Ветер выл, шелк палатки хлопал, снежная пурга мела, морской
лед под нами трещал—все это полностью лишало нас сна.
Шторм крепчал с каждым часом. В полночь я счел
целесообразным установить вахту. Я вспомнил, что на севере и на северо-
западе видел открытое море. Мне пришла на память наша первая
поездка на санях и то, как быстро вскрылся тогда морской лед,
а также, как близко к гибели находились мы в ту поездку.
Сейчас, однако, вероятность нашей гкбели была гораздо больше.
Можно было с минуты на минуту ждать, что лед вокруг нас
разломает айсберг на куски.
Я попросил Элефсена стоять на вахте первые два часа и
разбудить меня незадолго до двух часов. Ночь была ужасной, я
трясся от холода в своем спальном мешке; в шелковую палатку
набился снег, барометр продолжал падать, шторм все усиливался.
Ровно в час ночи анероид показывал 27,8. Учитывая, что мы
находились непосредственно на уровне моря, низкое
барометрическое давление надо признать экстраординарным; такое
давление было зарегистрировано географами лишь раз—во время
тайфуна в китайских водах.
Треск и громыхание льда усиливались. Я счел наиболее
разумным покинуть палатку и в случае, если морской лед будет
взломан, искать прибежища непосредственно на айсберге, на
более высоком уровне. В том месте, где мы находились, лед имел
всего 2 фута в толщину.
Нас окружала полная тьма—не видно было даже стен
айсберга. Мы стояли, вперив взор в темноту, и нам казалось, что
видим темные дождевые тучи, свидетельствующие о наличии
открытого моря. И как раз в том направлении, где они нам
привиделись, раздался страшнейший треск льда.
Немного восточнее нас в айсберге имелась пещера, и мы
старались достигнуть ее, чтобы хоть как-нибудь укрыться. Тесно
прильнув к отвесным стенам, мы продвигались вдоль них на
ощупь. Мы не успели далеко отойти. Пробираясь мимо выступаю-
щей ледяной глыбы, внезапно нам довелось испытать на себе
полную мощь урагана. Ветер ударил нас так, будто бы это было
твердое тело, и швырнул вниз.
Температура, вероятно, равнялась—25 градусам. При таком
ветре и при таком морозе достигнуть пещеры было невозможно.
Поэтому нам оставалось только повернуть обратно к западной
стороне айсберга. С некоторым трудом нам удалось найти здесь
нечто вроде ледяной галереи, куда мы и вскарабкались. Там
пробыли до рассвета. Сама галерея давала до известной степени
защиту от буйства ветра, однако снегу было хоть отбавляй.
Мороз стоял страшный, и снег частично защищал нас от него.
Четыре часа пролежали мы на айсберге, занесенные снегом,
под вой урагана и при температуре —30 градусов. Под конец
мы стали дремать. Чтобы преодолеть это опасное оцепенение,,
тормошили друг друга. Если б мы поддались искушению, та
заснули бы на льдине, чтобы никогда больше не
проснуться.
Наконец забрезжило утро. Ветер заметно стих, но барометр
стоял все еще ниже 28 дюймов. Мы разыскали свои палатки
и сани, но сильно обеспокоились тем, что-йе видели нигде
открытого водного пространства. Одежда промерзла так, что не
сгибалась, ноги онемели; с бороды и волос свисали длинные
сосульки. Я проснулся в 2 часа; мы сварили себе кофе и поели.
Сильный ветер с юго-востока все еще продолжался, но погода