Уайклифф разрывает паутину
Шрифт:
– Как я понял, он умел делать деньги.
– Да, но еще лучше умел их тратить. Точнее, попросту спускал на лошадок. Во время войны он за бесценок и в больших количествах скупал обстановку из разбомбленных домов и усадьб, а после войны, когда многим приходилось начинать новую жизнь и в продаже почти ничего не было, чудовищно нажился, сбыв этот товар. Именно это, наряду с некоторыми другими вещами, и настроило моего отца против него.
– Какие другие вещи?
– Ну, вообще те приемы, которые он применял в своем бизнесе. Это очень расстраивало отца, который был щепетильно честен. Генри пользовался услугами темных личностей, которые ездили по провинции и уговаривали обедневших
Фрэнкс поднялся.
– Вот, собственно, и все, что я имел тебе сообщить.
– Спасибо, это может оказаться полезным.
Фрэнке осклабился.
– Так или иначе, но мне всегда приходится кормить тебя с ложечки, Чарльз, а какое отношение я вижу к себе? Могу я хотя бы пригласить тебя отобедать со мной?
Уайклифф почел за лучшее для себя принять приглашение.
Люси Лэйн позвонила в дверь дома Клемо вскоре после того, как было найдено тело Хильды. Джеймс Клемо все еще находился под арестом в Сент-Остелле. Элис, впавшая поначалу в истерику, сумела взять себя в руки и смирилась с положением вещей. В этом ей очень помогла необходимость так или иначе, но справляться с повседневной работой в конторе кемпинга. Эстер, сама все больше похожая на ходячий труп, машинально хлопотала по дому, успевая присматривать за мальчиком. Лоб ее прочертила свежая царапина, рука забинтована. А вот Берти не попался на глаза Люси Лэйн; он был где-то на территории кемпинга.
К одиннадцати домой вернулся Джеймс Клемо, выпущенный под залог. Но прежде он настоял, чтобы его отвезли в морг на опознание тела дочери.
Люси и констебль Милли Риз из местного полицейского управления проводили тщательный осмотр комнаты Хильды. Содержимое каждого шкафчика или ящичка они доставали и перебирали даже каждую мелочь. Потом складывали на место. В какой-то момент Клемо возник на пороге; минуту или две он наблюдал за ними со злобным выражением лица, но потом, так и не вымолвив ни слова, повернулся и ушел.
– Непонятная она была девчонка, как я погляжу, – сказала Милли Риз.
– Почему непонятная?
Округлая и большегрудая Милли была девушкой, хорошо приспособленной для современной жизни, и относилась с легким пренебрежением к тем, кому повезло меньше.
– Я имею в виду, странная. Здесь все так тоскливо. Каждая вещица на своем месте и все такое. А ведь ей было всего семнадцать! Если не живешь весело в такие-то годы, то когда вообще веселиться? А одежда? То есть вообще ни одной тряпки, чтобы заслуживала внимания. Вот у меня… Да если мне нужно платяной шкаф открыть, я стараюсь поскорей отскочить в сторону. А я ведь еще беру вещи из гардероба моей матушки. Конечно, люди всякие попадаются, но я что-то не пойму, какой кайф мог быть в ее жизни… Глянь на набор кассет… И книги тоже… А косметики вообще нет.
– Быть может, она была очень умной девочкой.
– Господи! Умная… По мне, так лучше быть дурой, но счастливой.
Выдвижные ящики Люси вытаскивала и переворачивала. Именно этот метод позволил сделать первую существенную находку.
– Ну-ка, что у нас здесь?
С нижней стороны одного из ящиков кнопкой был прикреплен большой конверт. Люси вынула кнопку; конверт оказался незапечатанным. Из него она извлекла карандашный набросок и письмо на бланке Национальной галереи. Рисунок был выполнен очень схематично, хотя и уверенной рукой. На нем различима была дорога, идущая через
Письмо было датировано январем и содержалось в нем вот что:
Уважаемая мисс Клемо!
К моему большому сожалению, мы не имеем возможности составить себе мнение о картине, основываясь на ее карандашной схеме. Для этого нужно видеть само полотно. Если Вы можете доставить его в Лондон, пожалуйста, привозите его к нам или в любой крупный аукционный дом, где специалисты также сумеют установить подлинность и предположительную стоимость произведения живописи. Кроме того, достаточно компетентные эксперты работают в антикварных фирмах, расположенных куда ближе к Вашему городку, чем Лондон.
Что касается Вашего наброска, то он вызывает в памяти композиции целого ряда пейзажей Писсарро, созданных им в конце шестидесятых – начале семидесятых годов прошлого столетия в деревеньке Понтуаз и ее окрестностях. Боюсь, однако, что этот факт нисколько не помогает установить подлинность полотна, о котором нам сообщаете Вы.
Искренне Ваш
– Это еще что за ерунда? – спросила Милли.
– Пока не знаю, но нам наверняка предстоит это выяснить.
А потом на дне самого маленького ящика, под зимними шерстяными носками и шапочками, Милли нашла еще один конверт. В нем лежали фотографии – штук пятнадцать снимков самой Хильды – младенчество, детство, юность – все этапы взросления. Милли просматривала их без всякого интереса, но потом вдруг изумленно присвистнула.
– Как тебе это понравится, а? В полный рост и в чем мать родила.
Она подала Люси фото, на котором лицом к камере был запечатлен совершенно голый мужчина.
– Это Берти, ее зять.
– По мне, так неплох. Возможно, она все-таки понимала, что нужно брать от жизни свое. Однако что на это скажет старшая сестра?
– А вот и тачка, сэр, – сказал Диксон, обращаясь к Керси.
Под одним из навесов во дворе фермы Трегеллес между старым трактором и «моррис-майнором» Джейн Рул стояла ржавая тачка с железным колесом, заляпанным куриным пометом.
– Ты так думаешь? – спросил Керси. – Тогда попробуй-ка потолкать ее. Ручаюсь, шуму будет, как от пьянчуги, которому медведь на ухо наступил, наяривающему на волынке «Солдатские жалобы». Давай, чего стоишь?!
Диксон выкатил тачку из-под навеса во двор, и это действительно сопровождалось отчаянным скрипом и визгом колеса об ось, которую, как видно, вообще не смазывали.
– Наверняка даже в городке слышно, – сказал Керси. – Да и весит эта штуковина с полтонны.
– Зачем она вам понадобилась? – Это Клиффорд вышел из дома и с любопытством наблюдал за ними.
Керси уткнулся взглядом в носки собственных ботинок и спросил:
– Что ты делал у каменоломни нынче утром?
– Я услышал оттуда какие-то крики и пошел узнать, что случилось. Там были полицейские; по-моему, они нашли мертвую Хильду.
– И ты не подошел поближе, чтобы это выяснить?
– Я увидел, что двое полицейских пошли в ту сторону, где я стоял. Поэтому я вернулся сюда и сказал маме.