Убить Императора. Шаг 1
Шрифт:
Тем, кого никто не ждал.
Когда-то, далекие восемнадцать лет назад, он лишился тут целой жизни. Встав перед знакомым фасадом, он вздохнул, осматриваясь. Казалось, будто вся жизнь здесь застыла в той же нелепой позе, как в те далёкие годы тому. Лишь деревья слегка изменили витиеватый узор веток, вздымаясь теперь над зданием и кидая на него тяжелую тень. Те же птицы жадно клевали те же крошки. Лишь окна теперь глядели с оскалом, сверкая зубьями разбитых стекол.
Перекресток, где все свершилось, пустовал. Ллойд всматривался в пустоту. Там, вдалеке, ему мерещились призрачные силуэты,
— Зря только бензин потратили, — недовольно заворчала Баттори, оборачиваясь к машине. — Заводись, мы уезжаем, — указала она водителю, не дожидаясь команды самого графа.
Из темноты вдруг показались… Они. Двое мужчин с тяжелыми битами в руках, а за их широкими плечами… Беловолосая, синеглазая, такая невинная и родная… Лу.
Обернувшись, Берта почувствовала, как медленно открывается её рот в удивлении.
— Не может быть… — выдохнула она, часто хлопая глазами.
— Лу, — позвал Ллойд сестру, делая шаг навстречу.
Бугаи, ограждающие девушку, ступили ближе друг к другу, закрывая обзор на неё.
***
Роберт довольно наблюдал за происходящим из окна. Склонив голову, он любовно следил за названными детьми, которые с точностью до деталей отыгрывали тонкий план, сотканный им. Роберт любовался своими подчиненными.
Карл — крепко сложенный добряк со сложным нравом. Несмотря на вечное ворчание, всегда первый ринется помогать. Ленни — парень без второго дна, умеющий лишь смеяться над собственной глупостью и бескорыстно помогать другим. Лу — суровая, в меру неуравновешенная, как сам Роб выражался, личность.
Он любил их, хотя тщательно это скрывал. Они были семьей, хотя старательно это отрицали.
— Не переживай, — послышался мягкий голос из-за спины.
Роберт обернулся и позволил себе расслабленно выдохнуть, опуская плечи. Джина тихо подошла к мужчине, укладывая хрупкую руку ему на плечо.
— Самая сложная часть плана выполнена. Он уже клюнул. Осталось… Только подсечь, — усмехнулась Джина, заглядывая в карие глаза напротив.
— Я до сих пор не могу поверить, как разрешил тебе участвовать во всем этом… А если бы план не сработал? Если бы твои женские чары не подействовали так, как надо? А если бы он просто прошел мимо тебя, и ты зря подверглась опасности? — рассуждал Роб вслух, наконец позволяя себе выпустить тревожные мысли.
— Ты сомневаешься в моих женских чарах? — возмутилась Джина, и несильно толкнула мужчину в плечо, заставляя его рассмеяться. — Я не знаю ни одного мужчину, кто не купился на них.
— Значит, я единственный в своем роде?
— А кто сказал… Что я использовала их на тебе? — таинственно протянув это, Джина приблизилась к мужчине почти вплотную. Взгляд серых глаз скользнул ниже, к сухим губам командующего, и он невольно сглотнул, засматриваясь в привычные черты напротив.
Как долго они знакомы? Сколькое прошли?
Они узнали друг друга в отрочестве. Роберт, будучи по натуре своей редкостным негодяем, вечно подворовывал на рынке, где торговала мать женщины. Один раз Джина застукала его за этим и увязалась за воришкой следом, чтобы посмотреть, куда принесет парень сворованный хлеб, и вызвать на соответствующий адрес гвардейцев,
Там, в темной подворотне, без крова и ночлега, на протертой изжелкшейся подстилке лежал мальчик еще моложе, чем они оба. Тощий и бледный, под его глазами залегли глубокие тени, а кости торчали так, словно перед ней был скелет, обтянутый мраморной кожей.
— Ешь, Марк, — прошептал Роберт, протягивая парнишке кусок хлеба. — Сегодня совсем немного, но завтра я принесу больше. За мной просто увязалась девчонка… Еле оторвался.
— А на следующей день… Ты принесла нам с Марком еще свежего хлеба и молока. Бессовестно украла его у матери, — хмыкнул Роберт, рассматривая лицо женщины.
— С тех пор я регулярно тебя подкармливаю, — согласилась та. — Тебя и наших детей…
— Детей, — согласно отзывался он.
Их лица отчего-то приблизились друг к другу так, что каждый мог почувствовать дыхание другого. Не выдержав давления мыслей, Джина подалась вперед и соприкоснулась с губами мужчины.
Он разорвал поцелуй, хмурясь.
— Извини, я… — прошептала Джина.
Роберт молчал. Оборачиваясь в сторону странного треска, что остался замеченным лишь им, он заметил в воздухе осадок гари.
— Ложись! — крикнул он, закрывая Джину собственным телом.
Прогремел взрыв, выбивая оставшиеся хрупкие стекла. Стоящие на перекрестке охнули и обернулись.
— Босс! — выкрикнул Карл, тут же кидаясь к отелю.
Ленни ошарашенно смотрел за тем, как разлетается их уютный острог. Взрывная волна и так с силой откинула остальных, так ещё и большое количество осколочных камней разлетелись в разные стороны. Один из крупный обломков разбил лобовое стекло припаркованной кем-то неизвестным машины, ещё один заставил самого Ленни отскочить, едва не угодив тому в бедро. Зато Лу, стоя спиной к зданию, не успела среагировать, обмякая в руки графа. Её светлые волосы тут же покрылись слоем пыли и бордовыми побегами. А Ллойд, воспользовавшись отвлеченностью бугаев, схватил девушку на руки, утягивая с собою в автомобиль.
Кому не нравится фейерверки? Красочные искры складываются в разноразмерные фигуры, ознаменовывая торжество пришедшего дня и окрашивая ночное небо во все цвета радуги. Взрывы — это красиво. Но до чего опасна эта разрушительная красота…
Роберт не почувствовал боли. Джина успела лишь судорожно вздохнуть, прежде чем тяжелая бетонная колонна встретилась с их телами, вынося их на серый асфальт. Безжизненно рухнув ниц, они застыли, навечно обнявшись.
Машина графа устремилась в темноту. Эфингем чертыхнулся, вглядываясь ей вслед, и старательно повторяя про себя блеснувшие в свете фонаря номера.
Траур. Испепеляющая, изнемождающая тоска поселилась в их душах, разъедая ребра ядовитой болью. Сердце то билось так часто, что невозможно было поспеть за ним счетом, в попытке измерить пульс, то вовсе пропускало удары, почти останавливаясь.
Что такое скорбь? Тоска, направленная к высшему миру и сопровождающаяся чувством ничтожества, пустоты и тленности этого мира. Тоска, обращенная к трансцендентному, вместе с тем означающая неслиянность с трансцендентным, бездну между человеком и трансцендентным.