Убить ворона
Шрифт:
– Пятнадцатая больница немногим лучше.
– Теперь дальше. Как я отсюда выйду?
Сосновский вздохнул.
– Я понимаю, это очень утомительно – здесь находиться, но придется подождать… Не все в наших возможностях…
– Я тебя спрашиваю, когда я отсюда выйду?! – с зубовным скрежетом возопил Чирков.
Сосновский вздохнул вторично:
– Не все в моих силах. Поскольку наш прежний план досадно сорвался, за вами будут внимательно следить. Тот единственный план, который мы сочли с вашими товарищами на свободе подходящим, связан с большим риском, причем рисковать придется не свободой, а жизнью…
– Не привыкать. Выкладывай.
– Мы рассматривали факт вашего ареста как досадную случайность – горящий мусоропровод, пионэры… Так вот что я думаю, уж нет ли у вас влиятельных недоброжелателей?…
– С чего это?
– Мне просто подумалось, что не могло ли так случиться, что тем, кто вами сверху… – Сосновский потыкал пальцем в потолок, -…руководит, может быть, вы немного надоели, сделались не нужны…
– Не засерай, дерьмоед.
– Мое дело указать вам на такую возможность… Вот что странно – когда звонили о пожаре, то звонили из другого квартала, откуда дом с горящим мусоропроводом не виден. Как, спрашивается, доброхоты узнали о пожаре или зачем они, заприметив дым, побежали на другой край района в таксофонную будку? Так что помыслите, кому вы могли быть неугодны там…
Сосновский вновь потыкал в потолок.
– Подумаю, – сказал Чирков, нахмурившись. Кто бы это ни был – выйду на свободу, – худо ему будет. Ну, так в чем твой план?
– Суть в следующем… – начал Леонид Аркадьевич.
Чирков склонился ухом к лицу Сосновского. Сосновский драматическим шепотом излагал план побега, размахивая большими белыми руками.
Глава 50. ЖЕЛЕЗНАЯ ЖЕНЩИНА
Когда Елена открыла дверь и увидела людей с направленными на нее пистолетами, она отступила назад и тихо сказала:
– Проходите!
Ей предъявили постановление на арест. Тут же произвели обыск. В качестве понятых были родственница Сабашова и пришедшая в это время к Савельевой ее коллега – Катя. Причем если соседка вызвалась сама помочь в этом деле, то учительница истории страшно разволновалась в связи с такой просьбой.
– Я ничего не знаю, – испуганно повторяла «подруга». – Я просто работаю в той же школе, что и она. И зашла сюда чисто случайно, по служебным вопросам.
Коллеге Савельевой пришлось объяснять, что от нее ничего не потребуется, кроме ее присутствия в этой квартире.
Елена во время обыска стояла, опираясь о стенку. Ей предложили сесть, но она отказалась. Савельева чувствовала, что «подруга» избегает ее взгляда, и потому старалась смотреть в пол.
Родственница Сабашова сидела недалеко от Елены. В какой-то момент она тяжело вздохнула и сказала в сторону Савельевой:
– Ах, Лена, Лена! До чего же тебя мужики довели!
Савельеву выводили из подъезда, держа под руки с обеих сторон. Весть об аресте учительницы мгновенно распространилась по соседним домам. Большая толпа людей собралась у ее подъезда. Люди энергично обсуждали случившееся.
– И весь ужас как раз в том, что она учительница! Отдаем им в школы своих детей, а потом не понимаем, почему они становятся преступниками, – сказала какая-то женщина из толпы.
– Неужто она убивала? – отозвался другой голос. – А ведь хрупенькая такая.
– Она ж не топором, наверное. А курок спустить – силы много не надо!
Савельева отрешенно глянула в толпу, и вдруг ее глаза задержались на стоявшем среди людей внуке Сабашова. Юрка болезненно и вопросительно смотрел на нее. Лицо учительницы вмиг изменилось, она сосредоточенно посмотрела парню в глаза, как будто бы старалась донести взглядом до него что-то важное. И в самый последний момент, перед тем как ее усаживали в машину, Елена отрицательно покачала Юрке головой.
Турецкий был в областной прокуратуре, когда ему сообщили, что Савельева арестована. Ему доложили, что взяли ее без каких-либо сложностей и проблем и что она отреагировала на арест так, как будто бы ждала его. А потому вела себя спокойно и не задавала лишних вопросов.
Дело поручили Сюгину, который недавно вернулся из Харькова. Турецкий попросил разрешения на допрос Савельевой.
Теперь он сидел в кабинете и ждал, когда ее приведут. Он пытался представить, как будет себя вести Савельева: как будет обращаться к нему, может быть, что-то просить или даже требовать, как будет хитрить, лгать, изворачиваться.
Когда ее ввели в кабинет, она смотрела прямо перед собой и не сразу увидела Турецкого. Александр отметил, что она совершенно спокойна.
«Железная женщина! – подумал Турецкий. – Или же хорошая актриса! Как же в ней все это сочетается – и чувствительность, и нежность, и жестокость, и сила воли. Поистине женщина навсегда останется загадкой для мужчины».
Когда Савельева увидела Турецкого, губы ее дрогнули. Лицо сделалось жалким и растерянным.
– Саша, – невольно вырвалось у нее.
Она подалась вперед, но жесткий взгляд Турецкого остановил ее.
– Садитесь, – холодно указал он ей на стул.
Она еще несколько секунд внимательно вглядывалась в его лицо, но оно было непроницаемо. И тогда отрешенное спокойствие вновь появилось на лице Савельевой.
Турецкий деловито и сухо объяснил ей ее законные права.
Елена, казалось, слушала невнимательно. Она рассматривала вымазанные в черной краске пальцы – следы от взятия отпечатков.
– Вы подозреваетесь в убийстве гражданина Резника. Что вы желаете сказать в свое оправдание? – спросил Турецкий.
Елена отрицательно покачала головой.
– Вы признаете себя виновной? – снова спросил Турецкий.
Елена молча покачала головой.
– Хорошо! – сказал Турецкий и закурил. Он предложил сигарету Савельевой.
– Не хочу, – отказалась она.
– Так вот, Елена Георгиевна! – начал Александр. – Не надо молчать. Просто не надо молчать!
Турецкий попробовал заглянуть Елене в глаза. Но она продолжала безучастно смотреть куда-то в сторону.
– Для начала возьмем все, что связано с катастрофой в Новогорске. Ты же замешана в этом деле. Накануне авиакатастрофы перед самым взлетом самолета твой муж покинул его и решил отсидеться у Бурчуладзе в тайге. Конечно, тебя вполне устроили его похороны. И все было бы в этом вопросе прекрасно, если бы не чудом уцелевший номер фотоаппарата, который, как выяснилось потом, не принадлежал твоему мужу. Но ты не растерялась и повела нас по ложному следу. Очень виртуозный и красивый ход. В деле появляется так называемая «муляжная женщина».