Убийство по лицензии
Шрифт:
— Какая честь… — пробормотал компаньон, не зная, как реагировать на слова директрисы. В голове его барахталась одна крамольная мысль: а что, если это проверка на вшивость?
— По человеку и честь, — спокойно произнес голос с хрипотцой, и коляска остановилась в тени раскидистого дерева, бросавшего резную тень на желтоватое костистое лицо. — Дай договорить… Ты не хуже меня знаешь дело. Многое понимаешь даже лучше меня. Буквально спас фирму в деле с Губкиным… Я этого не забуду. Однако без некоторых условий фирму, естественно, я тебе не отдам,
— Какие условия?
— Во-первых, сохранить «Нескучный сад» в том виде и в том составе, в каком он существует сейчас, — я вовсе не хочу, чтобы самое большое и самое удачное дело моей жизни пошло прахом, как только я перестану переступать, точнее, переезжать, — иронически усмехнулись бесцветные губы, кивая на коляску и на ноги, даже в июльскую теплынь прикрытые толстым пледом, — порог этого особняка.
— Это понятно, — кивнул Вешнев.
— Во-вторых, ты должен навещать меня хотя бы раз в три месяца, поболтать о том о сем, чтобы я не совсем закисла в своей глуши… Видишь, я хочу сохранить твою дружбу, хотя впредь не смогу ее оплачивать…
— Обязательно, Раиса Александровна, да я… — начал было Вешнев.
— Не говори гоп… — немного устало прозвучал голос. — И третий пункт нашего неофициального договора, который волнует меня больше всего… Я хочу заполучить одного знакомого тебе клиента и с твоей помощью сделать ему такой сценарий, который бы он до конца жизни не забыл. Считай, что это мой бзик, начало шизофрении, острый приступ старческого маразма или необратимые последствия климакса — мне все равно. Короче, я так хочу!..
— Хорошо, — слегка дернул плечом Вешнев, что выражало у него крайнюю степень недоумения. — Что я должен делать?
— Ничего, пока ничего. Пока только думать, как нам его заполучить. Только думать.
Солнце внезапно зашло за тучку, и сразу повеяло свежестью, дождем, запахом реки.
— Могу я задать вопрос? — нарушил молчание Вешнев.
— Да, можешь. Но нужен ли этот вопрос, если ты и так знаешь на него ответ?
Тогда он полувопросительно-полуутвердительно произнес:
— Это муж клиентки 67 ФВ!
— Кажется, будет ливень, — озабоченно пробормотала женщина под пледом, поглядывая на жемчужное небо над головой. — И я забыла свою трубку в кабинете…
Коляска, нещадно скрипя колесами на крупных камнях, развернулась и, сверкая спицами, медленно покатилась к особняку, смутно белевшему среди изумрудной листвы. На разгоряченную солнцем землю упали первые крупные капли дождя.
Они встретились в сквере возле Киевского вокзала, как и договаривались. Оба пришли на встречу, как говорится, в растрепанных чувствах, хотя причины «растрепанности» были совершенно разные.
Слава Воронцов был смущен оттого, что ему приходилось обманывать этого немолодого, благообразного человека, очевидно испытывавшего к нему лучшие чувства, чувства, которых он ничем не заслужил. Немного ободряла мысль, что он совершает этот обман во
Парнов также испытывал волнующие чувства, правда, по другой причине. Он был смущен тем, что не знал, какими словами и в какой форме сообщить симпатичному юноше, который стоит перед ним, что он является его отцом и готов сделать для него все на свете и даже намного больше. Он боялся закономерного вопроса своего обретенного отпрыска — «почему», но надеялся на пресловутый «голос крови», ведь на него авторитетно ссылаются все семейные романы.
Он смотрел на молодого человека с соломенного цвета шевелюрой, которую по-свойски ворошил ветер, на розоватое от смущения лицо, спортивную фигуру, широкие плечи, узкие бедра и был доволен — сынок не подкачал. Такой же красавец, каким был и он в молодости. И даже лучше, намного лучше…
— Я не насчет работы, я вас обманул, — с места в карьер ринулся Алексей Михайлович. — Может быть, нам лучше на «ты», все-таки как-то… Лучше на «ты», а?
Воронцов молча пожал плечами. Он то и дело выразительно посматривал на часы, давая понять, что время обеденного перерыва у него ограничено.
— Я знал твою маму в молодости и вот решил встретиться… Как, кстати, она?
— Ее нет, — лаконично ответил Слава, и непонятно было, что подразумевалось под этим «ее нет», — то ли, что ее здесь нет, то ли, что она умерла.
Парнов с искусственной печалью кивнул:
— А как жена, как дочка?
— Нормально.
— Поздравляю тебя с отцовством. Не рано ли только, а? Ведь я в твои годы…
— Нормально, — сухо ответил Воронцов.
— А, ну да… Ладно, лучше раньше, чем никогда, как говорится. — Короткий смешок прикрыл натянутость и катастрофическое смущение новоявленного папаши. — Когда из роддома будешь забирать?
— Когда разрешат.
— Ты знаешь, я могу помочь, машиной там, деньгами… Если что нужно купить… Не стесняйся, Вячеслав, говори, что нужно.
— Спасибо, у нас все есть, — отказался Слава.
Они замолчали. Воронцов напряженно подергивал носком ботинка, чтобы снять нервное напряжение, «отец» вертел в руках автоматическую ручку.
— Ты, наверное, думаешь, Вячеслав, — осторожно прервал молчание Парнов, — чего этот тип пристает…
— Что-то вроде того…
— Ты же ничего не знаешь… Я был близко знаком с твоей мамой в молодости… Кстати, как она? Ах да, ты говорил… Ну вот… Теперь у меня есть свое дело, я, можно сказать, уверенно стою на этой земле и мог бы помочь своему… Э-э-э… — Парнов замялся.
Они снова замолчали. Слава взглянул на часы. Эта мука продлится еще минимум десять минут, а потом он со спокойной совестью может слинять на работу — просьба Раисы Александровны будет выполнена. Скорей бы все это кончилось! Ну и работка у этих ребят из фирмы «Нескучный сад», не позавидуешь. Ерзай тут, как мышь под метлой, выкручивайся…