Убийство в музее восковых фигур
Шрифт:
Издалека, словно из самого конца проклятого коридора, донесся голос Галана. Он говорил с изысканной вежливостью:
— У меня есть множество доказательств того, что я не связан особыми узами с упомянутым вами клубом. Что из того, если я его член? Таких немало. Я могу доказать, что вечером не был даже поблизости от него.
— Вы понимаете, что это значит?! — закричал Шомон. Его била крупная дрожь.
— Сядьте, капитан! — резко приказал Бенколен и шагнул вперед, как бы опасаясь последствий несдержанности молодого человека.
— Но если это правда… Боже мой! Вы все сошли с ума! Вы сумасшедшие! Наверное, все не так!
С надеждой и отчаянием он смотрел по сторонам. Встретившись глазами с Бенколеном, он замолчал, судорожно вздохнул и опустился в кресло. Растерянный солдат, с глубоко запавшими глазами, он казался совершенно неуместным в нелепом золоченом кресле, в этой мерзкой разукрашенной комнате.
Наступила мертвая тишина. В комнате вместе с нами как бы присутствовали Одетта Дюшен, Клодин Мартель и весь «Клуб цветных масок».
— Прежде чем вы, мсье Галан, что-то скажете, я хотел бы поделиться с вами еще кое-какими сведениями, — начал Бенколен. — Как я имел возможность заметить, клуб формально находится в собственности некоей дамы, которая осуществляет непосредственное руководство его деятельностью. Ее имя не имеет значения, если вы согласны с общей постановкой вопроса. Далее. Контакты в высшем свете, так сказать, вербовка новых членов, также осуществляются женщиной. В префектуре не знают ее имени, но, бесспорно, она принадлежит к сливкам общества и имеет доступ к людям, которые могли бы проявить заинтересованность в членстве. Не будем пока обсуждать эту сторону дела. Итак, вы возглавляете дорогое и опасное хозяйство для привилегированных. Опасное потому, что родственники членов клуба могут узнать о характере его деятельности. Чтобы избежать возможных осложнений, вам приходится окружать себя телохранителями. Представьте на секунду — газеты публикуют материал о делах, творящихся в клубе, и называют ваше имя. Клубу конец (впрочем, как и вам). Никто не осмелится появиться там, чтобы не травмировать своих близких.
Галан достал портсигар. Он двигался уверенно, ничто не указывало на его волнение. Видимо, слова Бенколена не произвели ожидаемого эффекта.
— Являясь всего лишь рядовым членом, я, увы, не способен уловить всей глубины ваших слов. Тем не менее я все же сумел понять, что убийство совершилось в проходе, то есть вне стен клуба, и, вполне вероятно, не имеет к нему ни малейшего отношения.
— Боюсь, что имеет. Этот коридор, по существу, часть клубного помещения. Дверь в него снабжена надежным замком, который постоянно закрыт; члены клуба получают персональный серебряный ключ. На нем гравируется имя владельца. Следовательно… — Бенколен пожал плечами.
— Ясно… — Галан все также спокойно и неторопливо зажег сигарету и дунул на пламя спички. — Следовательно, надо ожидать появления в газетах статей с полным описанием деятельности клуба?
— Ничего подобного.
— Как прикажете вас понимать?
— Я сказал, — с самым благодушным видом принялся объяснять Бенколен, — ничего подобного. Пресса не получит информации. Собственно, я и пришел лишь затем, чтобы сообщить вам это.
После довольно продолжительной паузы Галан пробормотал:
— Я не понимаю вас, мсье, и именно в силу этого восхищаюсь вами.
— Ни слова об этом заведении не просочится в газеты. Клуб будет по-прежнему следовать своим курсом радости, и ничто не свяжет вас с событиями этой ночи. Кстати, мои друзья не знают, наверное, что у клуба есть одна забавная черта. «Клуб цветных масок» — не пустое название. Маски — это сигналы, с помощью которых все члены определяют свое поведение. Те, кто не имеет устойчивой связи и ищет случайных встреч, носят черные маски. Желающие постоянных контактов носят зеленые, и, наконец, те, кто явился на свидание с определенным лицом, — алые. Последнее — сигнал: «руки прочь!» Маска, которую нашли, была черной… Я повторяю свой вопрос. Что вам известно об убийстве?
Галан полностью освоился и стал самим собой. Он расслабленно откинулся на спинку кресла и, насмешливо глядя на Бенколена, выдул тонкую струйку дыма.
— Дорогой друг, мне абсолютно ничего не известно. Вы рассказали мне о преступлении, и я глубоко опечален этим прискорбным событием. Я бы добавил — трагическим событием. Однако я не знаю, кто Убит, каким способом и почему. Может быть, вы сможете просветить меня на этот счет?
— Вы знакомы с мадемуазель Клодин Мартель?
Галан в раздумье уставился на тлеющий кончик сигареты. Когда он поднял глаза, во взгляде его было заметно неподдельное удивление. До этого трудно было определить, какие чувства обуревали его, но сейчас он был явно изумлен.
— Ах вот как, — произнес он под нос. — Весьма, весьма странно. Впрочем, почему странно? Весьма достойная семья. — И продолжил громко: — Да, я был знаком с ней, правда, весьма поверхностно. Клодин Мартель, — Галан хихикнул, — член клуба! Исключительно интересно.
— Это ложь! — холодно прервал его Шомон. — А что касается мадемуазель Дюшен…
Бенколен тихо выругался и поспешил остановить молодого офицера:
— Капитан, будьте добры, не вмешивайтесь.
— Дюшен? — переспросил Галан. — Дюшен, говорите? Никогда не слышал этого имени. Если, конечно, не считать, что оно весьма распространено. А что случилось с ней?
— Нас она не интересует… Продолжим о мадемуазель Мартель, — сказал Бенколен. — Ее тело обнаружили ночью в музее восковых фигур, задняя дверь которого ведет в упомянутый переход. Девушка убита ударом ножа в спину.
— В музее?.. О да… мне известно это убогое заведение. Увы! Весьма печальное событие. Однако я первоначально понял, что она была убита в переходе.
— Верно. Труп был перенесен в музей.
— Зачем такие усилия?
Бенколен в ответ пожал плечами, но по огонькам в глубине его зрачков я понял, что мой друг наслаждается ситуацией. Эти двое общались между собой по неведомому другим каналу связи. Я представил, как Бенколен послал мысленный сигнал: «Мы это обязательно узнаем».
Вслух же он спросил:
— Вы знакомы с господином Огюстеном или его дочерью?
— Огюстен? Нет. По-моему, нет. Впрочем, подождите! Ну конечно, это владелец музея. Увы, мсье, я не имею чести быть знакомым с этим господином.