Ублюдки и стрелочники
Шрифт:
Мама выглядела совершенно удрученной, как будто ей только что пришло в голову, что я отправлюсь в это новое приключение в одиночку.
– Может, стоит подождать, пока мы вернемся? Или перенести нашу поездку. Мне не нравится мысль о том, что она переезжает в одиночку. Это кажется немного неожиданным, да?
– сказала мама, повернув голову в сторону Джозефа и засунув указательный палец в рот. Это был признак того, что она переживает.
– Я уверен, что с Верой все будет в порядке, - ответил Джозеф.
– Не так ли, дорогая?
Я не хотела, чтобы они раньше закончили поездку, и уж
– Я буду в порядке, - ответила я с натянутой улыбкой.
– Я рада за тебя.
– Отработанные слова, которые использовала в отношении журналистов и всех, кто спрашивал, как я отношусь к этому странному новому браку, просто сорвались с моих уст. И даже не поняла, что говорю их.
– Ты уверена?
– Ага. Я хочу, чтобы ты повеселилась. Не волнуйся. Мы можем встретиться, когда ты вернешься.
Преодолеть. Привыкнуть.
Хамильтон запрокинул голову и засмеялся, прежде чем обнять меня за плечи. От него пахло виски и сексом.
– Посмотри на нее! Уже знает, как поступать.
Хамильтон неловко обнял меня. Джозеф выглядел так, будто хотел задушить своего младшего брата.
– Я бы сказал, что был рад тебя видеть, но это было бы ложью, - отрезал отчим. Я впервые слышал, как он проявляет такую внешнюю враждебность. И не поняла этого.
– Конечно, братец.
– Хамильтон отпустил меня и направился к задней двери. Только когда он исчез внутри, я выдохнула, не понимая, что задерживала дыхание.
Что он имел в виду? И почему у меня возникло ощущение, что Джозеф хотел, чтобы я исчезла из поля зрения?
Глава 3
Мама и Джозеф были в Париже уже на протяжении недели. Иногда я ездила в книжный магазин, но все же большую часть своего времени проводила в доме Борегаров, в котором мама и Джозеф отмечали свадьбу. Это был мой маленький отдых от свадебной суматохи. Поначалу я чувствовала себя здесь одиноко, потому что Джек пропадал в Вашингтоне уже шесть дней, занимался какими-то законопроектами, которые делают богатых мужчин еще богаче. И хотя его не было рядом, он все равно интересовался, хватало ли мне еды, и знала ли я, где лежат ключи от его Астон Мартина, которым я так и не воспользовалась.
Джек возвращается завтра, и он согласился помочь мне переехать в мое новое жилье, потому что мама и Джозеф решили не прерывать медовый месяц. Маме нравился ее роскошный тур в Париж, и я не могла ее в этом винить.
– Детка, - кричала она через FaceTime с широкой улыбкой. Ее звонки напоминали кисло-сладкие конфеты и помогали осознать то, что все изменилось. Я сидела на веранде, одетая в черное бикини, загорала и пила холодный лимонад.
– Смотри! Это Эйфелева башня!
Она повернула камеру, чтобы я могла ее увидеть. Башня сияла, выделяясь на фоне темного неба. Мама сидела на балконе в красном платье, ожидая Джозефа для похода на ужин. Она выглядела элегантно, как фарфоровая кукла.
Мы всегда мечтали
– Она прекрасна. Я рада, что ты хорошо проводишь время.
– У тебя все хорошо? Как там вообще дела? Тебе что-то нужно?
– спросила мама ровно в тот момент, когда ее позвал Джозеф. Она повернула голову и подняла палец, давая понять, что ему нужно подождать. Но я не возражала закончить это разговор раньше.
Победить. Адаптироваться.
– Со мной все хорошо. Иди насладись ужином. Я собираюсь провести день, читая пошлые романы. Все отлично, серьезно. Я будто в отпуске. Ведь, когда начнется универ, у меня совсем не будет времени на чтение.
– Хорошо, детка, я скучаю.
– Я тоже скучаю.
– И я действительно скучала по ней. Между нами было так много не высказанного. Я не была уверена, что мне нужно переехать в квартиру, которую еще никогда не видела, и хотела бы знать больше о ребенке. Знала ли мама уже пол? Когда ей рожать? Должна ли я была устроить вечеринку в честь ее беременности? Вопросов накапливалось все больше, словно хлам на чердаке.
Мы попрощались, и она положила трубку. Я откинулась назад на шезлонге и впитывала в себя лучи полуденного солнца, пока пыталась собрать все мысли воедино. Последние несколько недель были полнейшим хаосом, поэтому мне просто нужна была минутка спокойствия. Так приятно просто сидеть в тишине. Легкий ветерок ласкал мои щеки, пока солнечные лучи танцевали на покрасневшей коже. Я просто позволила себе расслабиться и привести мысли в порядок.
– Развлекаешься?
– спросил меня гнусавый голос. Я подскочила на шезлонге, открыла глаза и повернулась, чтобы увидеть того, кто тут находился.
– Прости, я не хотел тебя напугать.
Передо мной стоял высокий мужчина со светлыми волосами. На нем были штаны с подтяжками и кожаная сумка через плечо.
– Ты Вера Гарнер?
– спросил он, подходя ближе. Его худощавое телосложение пугало меня.
– Ну конечно, ты Вера Гарнер, ты выглядишь, как твоя мама, такая же утонченная и красивая.
– К-кто ты? И что ты делаешь на приватной территории?
– спросила я, заикаясь.
– У меня есть парочка вопросов, ничего серьезного, - сказал он, прежде чем залезть в карман. Я встала. Что за хрень творил этот мужчина? Потом сделала шаг назад.
– Эй, все нормально, я не хотел тебя напугать.
– Я увидела его светло-желтые зубы, когда он улыбнулся.
– Я абсолютно безобидный, просто хочу задать пару вопросов и узнать тебя получше для моей статьи.
Я посмотрела на дверь, но он встал впереди нее, закрывая мне обзор.
– Ты папарацци? Как ты прошел через охрану на входе?
Он сморщил свой покрытый веснушками нос.
– Ненавижу термин «папарацци», предпочитаю - журналист-сыщик.
– Он достал телефон и сфотографировал меня. Что за хрень? Я обняла себя, чтобы закрыть то, что ему не нужно было видеть. Чувствовала себя уязвимой и незащищенной под его жестким взглядом, это так чертовски некомфортно. Боясь пройти мимо него к спасительной двери, я схватила телефон.