Ублюдки и стрелочники
Шрифт:
– Да, конечно, - ответила я.
– Передай Хамильтону «спасибо» и скажи, что я рад, что он оказался в нужном месте в нужное время. И еще, передай, что ему всегда рады дома и то, что я скучаю по нему. Хотя нет, не надо, я напишу ему. С ним все хорошо?
– спросил Джек, его голос был тихим.
– Он кажется счастливым?
Я посмотрела Хамильтону в глаза, в глубине его угольно-черного взгляда пряталось что-то темное. Не могла сказать точно, что, но это не было моим предположением или выдумкой.
– Да, Джек, - прошептала я.
– Увидимся утром, - грубо произнес Джек
Таунхаус Хамильтона был хорошим, но довольно безликим. Несмотря на высококлассную мебель и просторную кухню, в этом месте не было ничего личного. На стенах не было никаких картин или фотографий, так же, как и не было никакого декора, который мог бы занять открытую планировку.
Все же были вещи, которые говорили о том, что Хамильтон здесь живет. На столешнице стояла керамическая миска, полная сезонных фруктов и овощей, подставка для ножей и ножниц выглядела изрядно использованной, кладовка была заполнена, а на холодильнике из нержавеющей стали висел список блюд на каждый день. По всей видимости, Хамильтон любил готовить. Он напевал что-то себе под нос, пока готовил какое-то простое блюдо.
– Так где же твоя соседка?
– поинтересовалась я, когда мы сели за кухонный стол для того, чтобы поесть приготовленные им тако.
– Она будет позже, - сказал Хамильтон и запихнул еду себе в рот.
– Она работает барменом в местном баре и обычно задерживается допоздна по выходным. Иногда я навещаю ее, когда нахожусь дома.
Я взяла ложку, зачерпнула немного сметаны и положила себе на тарелку.
– Как вы познакомились?
– спросила я, мне было интересно узнать как можно больше о Хамильтоне.
– Мы ходили в одну школу. Я знаю ее с восьмого класса. Мы оба изгои в наших семьях. Ее папа был богатым священником, который руководил местной церковью. Когда всплыла правда, случился большой скандал.
– Оу, - сказала я перед тем, как откусить большой кусок от своего тако. На вкус он был великолепен, я чуть не умерла от блаженства прямо здесь и сейчас.
– Черт, так вкусно, - простонала я.
Хамильтон улыбнулся.
– Спасибо.
Я продолжила жевать. Маленькая Мама лежала в моих ногах. Хамильтон налил мне бокал красного вина, но я так и не сделала ни одного глотка.
– И сколько лет вы уже дружите?
– спросила я, надеясь, что мой голос прозвучал как обычно. Мне было интересно, сколько же ему лет. Хамильтон был определенно младше Джозефа, но он вел себя довольно зрело. Однажды я читала книгу, в которой рассказывалось, что от травм люди взрослеют раньше, а плохой опыт делает тебя более зрелым.
– Таким образом ты пытаешься узнать, сколько мне лет, ммм?
– поддразнил он.
– Просто интересно. Мне будет девятнадцать, когда появится мой младший брат или сестра, а у вас с Джозефом где-то такая же разница…
– Мне двадцать восемь, - ответил Хамильтон до того, как сделать еще один укус.
– Не такой уж и старый, - ответила
– Я не знал, что ты несовершеннолетняя. Хочешь соку? Блядь, я мог попасть в тюрьму из-за сцены, которую устроил на свадьбе. Слава богу, что ты хотя бы не старшеклассница.
– Мне не нужен сок, - ответила ему я.
– Тогда может молока?
– поддел он.
– Смешно, - сухо ответила я, а Хамильтон лишь посмеялся. Конечно же, он встал, вылил содержимое моего бокала и достал из холодильника клюквенный сок. Я наблюдала, как тот налил немного, и весело покачала головой, когда Хамильтон сел напротив меня.
– Держи, теперь можешь прикинуться, что ты взрослая.
– Ты же помнишь, как наливал мне виски?
– Да, но это было до того, как я понял, что ты несовершеннолетняя, - ответил он
– Возрастные ограничения для покупки алкоголя - это смешно, то есть, я могу пойти на войну, но не могу купить себе пива?
– Ты слишком красивая, чтобы воевать, - прошептал Хамильтон и вернулся на свое место. Потом медленно растянул губы в улыбку. Я поймала его взгляд, когда он облизал свои губы, мое сердце бешено колотилось, а Хамильтон, как ни в чем не бывало, сделал глоток.
– К тому же, я не могу воспринимать тебя, как алкоголика.
Я перенесла весь свой вес на кухонный стул.
– Я и не такая, у меня никогда не было времени на дикие подростковые бунты, - призналась я и провела вилкой по тарелке.
– Вся моя жизнь - один сплошной бунт, - признался Хамильтон и откинулся со смехом на спинку стула.
– Давай, расскажи мне о своем самом сумасшедшем поступке.
– Я покраснела от его слов. Потому что знала ответ на его просьбу. Воспоминания, которые наполнили меня, были одновременно манящими и грязными. Мне пришлось бороться с улыбкой, которая так и хотела появиться у меня на лице. Хамильтон поднял одну бровь.
– Это будет интересно.
Я облизала губы и отвела взгляд.
– Ничего интересного, серьезно, особенно если сравнить с тем, что делал ты.
Хамильтон поддался вперед.
– Это все относительно. Не нужно сравнивать себя с другими.
– Сравнивать себя с другими неправильно, - согласилась я
Он закусил губу и подпер подбородок руками, тем самым показав, что тот весь во внимании.
– А теперь расскажи мне, почему твои прекрасные щеки покраснели, выложи мне свои самые грязные секреты.
– Я выдохнула и заправила выбившуюся прядь за ухо, рассматривая кухню. Вдыхала запах нашего обеда, продлевая неизбежное.
– Я жду.
– Ладно, - сдалась я перед тем, как посмотреть ему в глаза, интерес, который я увидела в них, заставил меня вздохнуть.
– У меня был секс с защитником футбольной команды в школьной лаборатории. Это был мой первый раз, он был нежным со мной. До этого мы много флиртовали, - призналась я и посмотрела на свои ногти. Я не получила тогда оргазм, но в тот момент это было неважно. Это было грубо, страстно… И быстро.
– Ага, - ответил Хамильтон, - вы встречались?
– Не совсем, я просто помогала ему подготовиться к экзамену по химии.