Ублюдки и стрелочники
Шрифт:
– Блядь, - выдохнула я с облегчением.
– Это младший сын Джека, - объяснила я офицеру Андерсу и детективу Джози. Не знаю, почему я просто не назвала Хамильтона своим дядей. Это название казалось мне странным, определенно потому, что я не могла выкинуть из головы картинку того, как он трахал Коллин.
Джози убрала в кобуру пистолет в тот момент, когда Хамильтон появился на веранде. Он выглядел хорошо с зачесанными назад волосами и в темно-синей рубашке, которая обтягивала его массивную грудь. Капля пота катилась с его виска к щеке.
– Что здесь происходит?
–
– Вера? С тобой все в порядке?
Я будто проглотила язык, офицер Андерс ответил за меня, приняв мое молчание за шок от сегодняшнего дня:
– Мистер Борегар, я офицер Андерс. Этим утром мы получили тревожный звонок от Веры Гарнер. Я уверен, вы помните Сеинта.
Хамильтон вздохнул.
– Да, я его знаю.
– Потом он обернулся и посмотрел на меня.
– Вера, он обидел тебя?
Я кивнула, кусая губы.
– Ага, - наконец-то, вымолвила я.
– Черт.
– Хамильтон повернулся к офицеру.
– Спасибо, что приехали к ней. Мой отец уехал на неделю, правильно я понимаю? Он знает, что Сеинт опять нарушил предписание суда?
– Он в Вашингтоне, уехал на неделю, - объявляет детектив Джози.
– Его ассистент сказал, что Джек позвонит нам, как только сможет. Мы уже убедили мисс Гарнер, что все хорошо.
– Я останусь тут, чтобы убедиться, что Вера в безопасности. Я уже говорил с Сеинтом по этому поводу раньше, - ответил Хамильтон.
Они обменивались любезностями, пока я сидела на краю кресла, онемевшая от всего происходящего. Только когда офицер Андерс пожелал мне всего хорошего, поняла, что остаюсь наедине с Хамильтоном.
– Что ты тут делаешь?
– спросила я, когда Хамильтон закрыл входную дверь. Он застыл на месте, будто мой вопрос удивил его.
– Иногда мне нравится сюда приезжать, когда отца нет в городе. Маме нравилось это место, и, к тому же, его запасы виски очень хороши.
Вполне правдоподобно. Думаю, если бы у меня был такой же дом в распоряжении, я бы тоже заходила, когда могла. Но зачем ждать, пока его отец уедет?
– Хорошо, наслаждайся домом. Я собираюсь переночевать в отеле, - сказала я перед тем, как встать. Меня все еще трясло, и мне не хотелось здесь оставаться.
Хамильтон подошел ближе ко мне.
– Могу остаться на ночь с тобой. Я знаю, что это может показаться странным в первый раз.
Я покачала головой в замешательстве, смотря ему прямо в глаза.
– В первый раз?
Хамильтон закусил губу и кивнул в сторону отцовского бара.
– Хочешь что-нибудь?
– Не-а, со мной все в порядке.
Я скрестила руки на груди, наблюдая за ним, и ждала объяснений. Что он имел в виду под первым разом? Хамильтон достал бутылку Бакарди и прежде чем налить в стакан, сделал глоток из горлышка.
– Первый раз, когда я понял, что моя жизнь мне не принадлежит, было во втором классе, - объяснил он, нашел второй бокал и налил в него алкоголь. Хамильтон подошел ко мне, протянул стакан и продолжил свой рассказ.
– Тебе это понадобится, каждый Борегар знает,
Я забрала предложенный мне напиток.
– На чем я остановился?
Он поднял стакан и посмотрел на меня, затем сделал глоток. Мой взгляд остановился на его кадыке. Хамильтон облизал губы и продолжил:
– Отца выбрали… эм, думаю, его выбрали окружным представителем? Не могу вспомнить, у него было очень много разных званий и ролей на протяжении этих лет. Знаешь, благодаря его идеальным законопроектам, отец нажил много врагов. Люди любят искать нестыковки в словах политиков, это просто человеческая натура.
Я сделала глоток из своего стакана и позволила жидкости обжечь мое горло, согревая грудь.
– Всем нравится Джек, - промямлила я.
– Все думают, что им нравится Джек, - поправил меня Хамильтон.
– Первый скандал в нашей семье произошел тогда, когда молодая девушка заявила, что является моей биологической матерью. Мы были похожи, чертовски похожи. Я был в шоке от этой новости и от папарацци, гуляющими на лужайке перед нашим домом. Они вытащили меня из класса, чтобы задать пару вопросов. Мне годами приходилось уклоняться от них. Странно, конечно, но я не возненавидел их, - рассказал он и, повернувшись ко мне спиной, подошел к окнам, которые выходили во двор.
– Полагаю, сложно ненавидеть кого-то, кто осмелился задать вопросы, которые я никогда не решался задать сам. И я до сих пор не знаю, правду ли говорила та женщина.
Блядь. Я даже не могла представить этого.
– Ты никогда не хотел узнать правду?
– спросила я.
Хамильтон повернулся ко мне лицом, с улыбкой, которая выглядела чересчур наигранной, слишком «политической». Интересно, образ убеждения он унаследовал от своего отца или путем многолетних попыток стать тем, кем он не являлся?
– Это ничего не поменяет. У меня есть… была мама.
– Эту фразу он произнес довольно страстно и быстро. Я сделала еще один глоток.
– Все, что я пытаюсь тебе сказать… ты привыкнешь. В момент, когда Джозеф женился на твоей матери, твоя жизнь изменилась навсегда. Постепенно Джек будет интересоваться тобой. Постепенно они хорошенько промоют тебе мозги и будут использовать, как реквизит. Люди любопытны и любят интриги, они найдут все твои грязные секреты.
– У меня нет никаких грязных секретов.
– И это было ложью, вся моя жизнь была одной большой мерзкой тайной.
Хамильтон улыбнулся и шагнул ближе ко мне.
– Это пока, - прошептал он.
– И их никогда не будет, - уверила я, стискивая зубы.
Хамильтон прищурил глаза и сделал шаг ко мне, а я от него, затем еще один и еще. Он продолжал надвигаться на меня, пока моя спина не оказалась вжата в стену, а рамка, висевшая на ней, не начала покачиваться.
– Все, что я хочу тебе сказать, - тебе пора начинать привыкать.
– Я оказалась в ловушке его рук, которыми он уперся в стену по обе стороны от моей головы. Была окружена его ароматом и сильным телом, это чувствовалось так по-животному и так… свободно.