Учитель Истории
Шрифт:
— Нового?
— Ну да. Какой-нибудь романтики.
Ее подружки весело захихикали, а мне в голову пришла другая мысль, еще дальше уводящая беседу от романтичного мальчика.
— А почему я никого из вас не видел в школе? У вас же практика сейчас, верно? Неужели вы все так дружно проигнорировали первую? Или это она вас проигнорировала?
— Скорее, второе, — фыркнула одна из девушек. — У нее свои есть практиканты, блатные. Мы для нее интереса не представляем.
— К счастью, — поддержала ее любительница романтики. — В городе есть другие школы. Где нормальные
— Простите? — я так увлекся, что, зажигая плиту, слегка опалил руку зажигалкой. — Криминала?
— Конечно, — утвердительный кивок. — У меня в первой школе друг работает, так он каких только ужасов не рассказывал. И сам столько натерпелся… Те же громобои. Их главный, Елизаров — из вашей школы. И почти все их лидеры — тоже. Вы не знали?
— Догадывался… — холодная вода из-под крана приятно обволокла обожженную руку, я почувствовал, что теряю интерес к беседе. Проходили уже.
— Тогда вот вам и ответ на вопрос, почему мы там не преподаем! — подытожила студентка. — Давайте мы лучше про мальчика расскажем. Это интересней.
— А давайте, — с готовностью согласился я, откладывая в сторону полотенце.
Но сесть на единственный оставшийся свободным стул не успел.
— Лазарев тут? — в кухню заглянула дежурная по этажу, просканировала лица присутствующих и радостно оскалилась, остановившись на мне. — А, вот ты где. К тебе гость пришел, ждет у поста.
— Что за гость? — я замер в том нелепом положении, когда еще не сидишь, но уже и не совсем стоишь. — Я не жду гостей.
— Вот сам ему и скажешь, что не ждешь, — дежурная деловито втиснулась в оставшееся незанятым пространство кухни и бодро протолкалась к холодильнику. — А у меня ужин. Режим питания нарушать нель… Кто опять моё масло спионерил?! Лазарев, ты, что ли?! Девочки?
Мысленно распрощавшись с ужином, я поспешил на пост, возле которого с изумлением обнаружил Евгения Сизова.
— Добрый вечер, Филипп Анатольевич.
В руках у школьного учителя красовалась довольно элегантная шляпа с полями. Он вообще был одет как-то по-осеннему: распахнутый плащ, жилет, брюки, остроносые туфли. А за окном, на минуточку, вторая половина января.
— Добрый вечер, Евгений Валерьевич. Вы не замерзли?
— Нисколечко! — приветливо улыбнулся он. — С начала недели погода установилась на редкость мягкая и безветренная. А сегодня после обеда и вовсе потеплело до минут трех. Почти оттепель!
— Да? Эмм… Я не знал…
Вот тебе псих, вот тебе и тараканы. Всего-то потепление на улице. А к людям надо относиться менее предосудительно, Филипп Анатольевич. И не делать поспешных выводов.
— Как же вы могли пропустить такую красоту? — удивился Сизов. — Неужели весь день сидели дома?
— Был занят, — коротко ответил я, стараясь скрыть смущение. — У вас ко мне какое-то дело? Пройдемте в комнату?
Но Евгений Валерьевич не сдвинулся с места.
— Да, я хотел бы поговорить с вами. Только не здесь. Вы не могли бы проехать со мной в одно место?
— Хм… Серьезно?
Ясен пень, серьезно, кто ж так шутит-то.
— Вполне серьезно, — шляпа, проделав изящный полукруг, водрузилась на голову молодого человека.
— Признаюсь, предложение не из соблазнительных… Вечер поздний, мне еще нужно готовиться… А вы на машине?
— У меня нет машины, простодушно ответил Сизов. — Даже прав нет, извините. Мы поедем на вашей. От себя добавлю, что то, что я хочу показать вам, определенно вас заинтересует. Ехать недалеко и, уверяю, оно того стоит.
— Даже так… — две секунды на размышление, и надо давать ответ. — Ну ладно, поехали. Только мне нужно переодеться.
Попробуйте найти голодного человека, который обрадуется идее вместо планируемого ужина ехать на ночь глядя бог знает куда да еще и в столь сомнительной компании. С другой стороны, лично мне этот Евгений не сделал ничего плохого. Да и вообще за полторы недели пребывания в Младове я не слышал в его адрес никаких обвинений. Только оскорбления. Но если ему взбрело в голову показать мне некое местное диво, то почему нет? Я товарищ любопытный да и не безоружный — уж с этим индивидуумом в случае необходимости точно справлюсь. К тому же, однажды он уже получил от меня отказ на свое приглашение. Повторный отказ с моей стороны выглядел бы, как минимум, невежливо. В третий раз могут и не позвать.
— Вы можете рассказать, куда мы едем? — спросил я, очищая от снега лобовое стекло, пока машина прогревалась, выплевывая из выхлопной трубы густые клубы пахнущего бензином белого пара.
— Конечно, могу, — удивился Сизов. — Иначе как вы найдете дорогу? Мы поедем в деревню Злобино. Это километрах в десяти отсюда.
— Ничего себе «недалеко»… — я даже на время прекратил приготовления. — Хорошо, что не в Тверь. И что же нас там ждет в этой деревне?
Евгений примирительно улыбнулся.
— Я думал, для москвича десять километров — это не расстояние. Насчет того, что нас ждет, я не могу сказать ничего определенного. Могу только показать.
— Вы прям как Том Реддл, — усмехнулся я, возвращаясь к расчистке стекла.
— Кто это?
— Как, вы не читали?
— Про Тома Реддла не читал, — мой спутник плотнее запахнул плащ: пусть и потеплело на улице, а все равно не весна. — И если он не имеет отношения к истории Тверского края или, хотя бы, к истории России, то я не испытываю по этому поводу ни малейших угрызений совести. Вот вы, например, читали Малыгина? А Богданова? Или, хотя бы, Кучкина? Уверен, что нет. А они все писали об истории моего родного края. А ваш Том Реддл про что писал?
Похоже, он решил меня пристыдить.
— Ну, ясно, ясно… Больше никаких Томов Реддлов. Но это не отменяет моего вопроса. Мы сейчас едем в какую-то Кузькину глушь, где находится не пойми что, о чем вряд ли писали даже ваши Мамалыгины и Кучкины. Но вы почему-то считаете, что я должен вам верить и слепо рулить в ту сторону, куда вы укажете пальчиком? Ни фига. Я хочу иметь понятие о том, что меня ждет.
— Вы получите это понятие, как только мы прибудем на место, — не моргнув глазом, выдал Сизов. — Но, увы, не раньше. Ибо, если быть откровенным, я и сам до конца не уверен, что именно мы там найдем.