Удар током

Яловецкий Вадим Викторович

– Не врубаюсь пока, так к чему клонишь: ограбить банк и перевести вырученные миллионы на счёт лаборатории?

– Нет, конечно. Надо создать такую ситуацию, когда минфин вынужден будет это сделать без всякого грабежа!

– и как же? И при чём тут “ретранслятор”?

– А, понравилось словечко? Способов несколько. Один из них доказать, что движемся в правильном направлении и удивить комиссию результатом. Есть более радикальный способ: взрыв или пожар, а перед этим бомбардировать ведомство докладными о слабой безопасности объекта.

– На мой взгляд, авантюра с вредительством может инициировать закрытие проекта до лучших времён или вообще закрыть.

– Возможно ты и прав, но я хочу с твоей помощью попробовать первый вариант, а за ним второй. Мы устраиваем показ для государственной комиссии, а затем случится беда

и надо восстанавливать ОЛИБ заново. Люди из министерства и нашего ведомства увидят результат и поспешат доложить наверх. Вот когда можно выбить немало средств. Эта порочная практика из нашего времени: сперва из-за разгильдяйства теряем, затем с размахом восстанавливаем под солидное финансирование, не слышал никогда о подобных случах?. После реального результата прототипа, ни у кого не возникнет вопросов в целесообразности поддержки открытия века. И вот как я планирую организовать жульничество во благо. Сегодня опыт провести не удастся, задержись ещё на одну ночь, завтра ещё заново проверим программу и вперёд.

Петрушевский ворочался с боку на бок и в который раз прокручивал разговор. Отойдя от первых эмоций, наконец разобрался в своих чувствах. Казалось, что Соболев тронулся умом: до сих пор всё шло в пределах здравого смысла, то есть понимания важности экспериментов и логике действий. Но сегодняшний пассаж выходил за рамки разумного. Взрывы, мистификации, словно в низкопробных телесериалах, а главное, никчёмность таких радикальных методов. А если заметут его как террориста, Соболев может вернуть образ, но не реального подростка. Власти закроют в психушку или реальный срок повесят. В моей биографии этого нет и следовательно меняется история? Хрен тебе, Витя! Не для того я подписывал договор, чтобы куролесить в прошлом по твоим лекалам. А как ты меня проверишь, полковник? Он мысленно спорил с Соколовым и явственно почувствовал страх. Он же старший офицер могущественного подразделения, стоящего на страже родины, они там у себя крутят всякие комбинации и ловушки, что для них какой-то Петрушевский. Да и не друзья они вовсе, одна видимость.

…Белые ночи. Без фонаря виден циферблат: три часа. Вот и конечная цель маршрута. Он осмотрелся - никого, поправил лямки рюкзака и свернул на газон. Пара десятков шагов и вот он фасад в стиле неоклассицизм, портик старинного здания, четыре колонны, дорический ордер всегда восхищавший его, да разве сейчас это важно - важно добраться до второго этажа. Сбросил тяжёлую ношу, достал верёвку, один конец привязал к рюкзаку, другой за пояс. Вскарабкался по стене, упираясь мыском подошвы в руст и перевалился через балкон. Теперь подтянуть наверх важный груз, затем открыть балконную дверь и проникнуть в помещение лаборатории. Ночью, в слабом свете карманного фонарика, помещения ОЛИБ кажутся мрачными и загадочными. Днём здесь гудят приборы, мигают лампочки, человеческий говор - это идёт работа по созданию системы. Люди, называющие себя учёными, хотят перекроить историю человечества. Ага, здесь главное помещение, луч света выхватывает обводы адской машины времени. Канистра с бензином, пять шашек динамита, капсюль и пять метров бикфордова шнура. Пять метров это около восьми минут, надо успеть. Всё готово, достал спички, поджёг. Зашипел змеюкой, пора уносить ноги. Через минуту же на земле, следы заметать не нужно, достаточно перчаток. Убежал в садик при Политехе, отсюда улица Курчатова просматривается хорошо. Взгляд на часы, сейчас жахнет, ещё немного, и ещё - грохот и волна пламени, очень эффектно. Можно полюбоваться пару минут и вдруг: ” Стоять! Руки вверх!”. Топот ног, крутят руки…

Петрушевский подскочил на кровати, так в кино показывают: мокрое, перекошенное от испуга лицо главного героя, часть сознания всё ещё в ночном кошмаре. Господи, привидится такое! И тут он вспомнил вчерашний разговор и предложение от которого он собрался отказаться. Острой болью отозвалось сердце, Дмитрий Сергеевич ощутил нехватку воздуха, грудь сдавило. Вот этого только не хватало. Он зажёг свет, посмотрел на часы, вспомнил о кнопке тревожного вызова. Через минуту прибежала дежурная, затем подтянулся администратор этажа, Петрушевский не абы как, а вип-персона всё-таки, испытатель! Медсестра померила давление, вколола комбинированную инъекцию. Доложили директору и главврачу Алексею Андреевичу. Утром Петрушевский легко поднялся с кровати, от ночных кошмаров остались неприятные воспоминания, зато здоровье тревог не вызывало. В десять его осмотрел Алексей Андреевич, удовлетворительно хмыкнул и пригласил к шефу. Встревоженный Соболев шагнул навстречу.

– Ну как наш дорогой пациент? Готов к испытанию?
– спросил, обращаясь к врачу. Выслушав позитивный отзыв, кивком головы отпустил медика.

– Дима, ты вчера разволновался, я понимаю. Давай пока отложим рискованный сценарий, а лучше совсем забудем. Ты, прав, последствия просчитать невозможно. А перед отправкой домой, махнём-ка в будущее. Вот держи, почитай, это программа испытания.

Бросок в будущее для испытуемого выглядел странно. Петрушевский попал в чёрное пространство, оно окружало его мрачной субстанцией, где не было начала и конца. Не было ничего. Когда Дмитрий Сергеевич вылез из капсулы и поделился своими впечатлениями, а вернее их отсутствием, Соболев отвёл глаза и бросил:

– Что-то пошло не так, проверим программу и повторим. Сейчас на осмотр к врачу, затем собирайся домой. Свяжусь с тобой на следующей неделе.

Петрушевский в сопровождении Алексея Андреевича вышел из помещения. В испытательной зоне остался Соболев и его помощник Николай Чистяков.

– Витя, зачем рисковать, зачем на десять лет вперёд? Он же наш ровесник. А если догадается?

– Ничего не догадается, зато мы теперь знаем. Отличный способ выяснить, когда оборвётся линия жизни. Мы же не предполагали подобный результат. Это я не додумал: человек смертен, рано или поздно испытуемый попадёт в фатальную зону. А я теперь могу по данным программы точно знать дату кончины. Дальше проблемы испытуемого: обследоваться и продлевать свои дни, либо тихо ждать неизбежного. Однако, неплохой бизнес, машина времени в роли предсказателя. Что скажешь?

Чистяков поморщился:

– Не правильно всё, Витя. Не надо людям это знать. Есть индивидуальная биологическая закономерность, человек может лишь предполагать, но твой способ годится для врачей.

– Так я ведь об этом говорю - диагностика для специалистов…

Соболев поморщился и оборвал себя. Зачем ляпнул этому тюфяку Чистякову, у которого в голове после науки стоит выпивка и анекдоты.

12. Николай Чистяков.

Наконец-то домой. Как всегда в таких случаях, деревенский воздух и график обязательных работ, взбодрил Петрушевского и задвинул тревожные думы на задний план. Рядом любимая супруга и дорогие животинки. Никаких лабораторий с запахом озона и духом казённого, хоть и комфортного, учреждения с вымуштрованной обслугой. Никаких учёных, врачей, внимательных и участливых взглядов, анализов и набивших оскомину процедур. Любопытство и повышенный интерес к деятельности “Центра изучения природы времени и пространства” быстро прошёл. Мало того, стал утомлять, местами пугать Дмитрия Сергеевича своей тайной составляющей, своим непростым руководителем и его тестами. Для себя, Петрушевский объяснял исполнительность и терпение тем, что обязан Виктору Сергеевичу возвращением памяти, подписанным договором и, наконец, старинным знакомством. Сегодня опять звонил Соболев:

– Дима, привет! Как дела? Помнишь, ты рассказывал про странный электросчётчик на даче. Хочу прислать к тебе специалиста, не возражаешь? Его зовут Николай Федорович Чистяков, ты его видел. Мы с ним вместе с самого начала. Он блестящий учёный и мастер на все руки. Прими, обогрей и накорми. Единственная просьба, не предлагай ему алкоголь, слабоват он по этой части. Да, нет, не хроник, но лучше не начинать.

Чистяков перезвонил на следующий день. Обещал приехать к обеду. Форд “Фокус” Чистякова въехал на хорошо убранный от снега участок и под лай собак из дома, замер у злополучного хозблока. Из машины вылез упитанный дядька, неуловимо похожий по конституции и внешности на главу принимающей стороны. Оба переглянулись и заулыбались.

– Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич, меня зовут Чистяков Николай Фёдорович, старший научный сотрудник. Чем-то мы с вами одинаковы, Дмитрий…

На крыльцо вышла Светлана Петровна, за ней рвались собаки, взглянуть на чужака, а заодно предупредить лаем о своей готовности защитить хозяев.

– Здравствуйте, вы не бойтесь, я животных выпущу, они добрые вас не тронут, только понюхают.

– А я и не боюсь, дома доберман раньше жил, - Чистяков смело шагнул вперёд, - отпускайте.

Животные окружили учёного, обнюхали и пару раз гавкнули для приличия - знакомство состоялось. Светлана Петровна мягко поинтересовалась: